Но сейчас сил на это у нее не было.
— Бина, пойдем спать. Завтра утром обо всем подумаем.
Несмотря на усталость, заснуть удалось не сразу.
Где-то там далеко текла совсем иная сытая жизнь. На юге в Эдфу Менес помогал богу Гору ковать оружие, на востоке в своем роскошном дворце Сет, который, наверное, уже нашел ей замену (он больше не приходил во сне, значит, Незер его не интересовала) и заставлял кричать от страсти другую красавицу. На севере создавал скульптуру Сфинкса — человеко-льва — ее сын Нармер, сознаться в материнстве, которого она не могла никому.
А здесь в полузанесенной песком Харге все дышало смертью.
Отец умирал, и ни Незер, ни кто другой не мог это исправить.
Незер пока не знала, что это еще не все.
Умирал не только Антеф, умирал и его дом. Дело не в плохой организации, а в отсутствии средств на содержание. Разбежались слуги, которых больше не на что было кормить, остались только старик и рослый дурень, да и те готовы уйти к своим родным, где-то пристроившимся. Без воды погибли сад и огород, высохли пруды, все поместье Антефа быстро превращалось в пустыню. У него не было средств, чтобы прорыть новый канал взамен переставшего существовать, оставалось только с тоской наблюдать, как гибнет то, во что он вложил столько сил.
Его сыновья погибли в стычках с разбойниками, во всяком случае, Антеф не знал, где они. Дочери давно покинули родной кров, Шеритра вышла замуж и уехала, а две ее сестры последовали за старшей, решив, что в доме обедневшего отца никогда не найдут себе мужей.
Самую младшую — Незер — Антеф сам почти двенадцать лет назад продал в храм богини любви. Он давно жил надеждой, что когда-нибудь увидит свою малышку, но при этом боялся поехать в Дандару и сходить в храм.
Антефу следовало продать ставшее слишком большим поместье, пока то еще не обветшало и не засохло совсем, но он упрямо пытался что-то исправить — то затевал рытье канала слугами, то принимался пересаживать деревья и кусты ближе к прудам, чтобы хоть там получали влагу. Это приводило к бегству слуг и гибели деревьев.
Антеф оказался хорошим хозяином только тогда, когда все было налажено и не требовало затрат.
Но теперь он был слишком слаб, чтобы делать вообще что-то, страдал от боли, которую Незер пыталась снять или уменьшить, как могла. Опиумная настойка уже помогала с трудом. Незер с досадой думала, что если бы отец сразу воспользовался теми шетитами, что она передала с Бину, поехал в Дандару или оплатил приезд врача в Харгу, то был бы жив.
