Хью взглянул на стопку и заметил, что Пьер отправляется всего лишь в Париж, а не в крестовый поход, и незачем отягощать его такой горой вещей, особенно еды. Поэтому большая часть еды снова оказалась на кухне, а вместо нее Хью добавил тонкий, вводящий в заблуждение кошелек, который можно было видеть, и толстый пояс с деньгами, который не был виден.
— На пути много гостиниц, — заметил он, — и дорога безопасна.
Бритву оставили среди нужных вещей, а кинжал, который мог привлечь взгляд вора, и зеркало, без которого Пьер мог обойтись при бритье, отложили.
Ранним утром к своему великому удивлению Пьер узнал, что он должен одеть воскресное платье и приготовиться к пешему путешествию в одиночестве в Париж. Его известили о миссии, она представлялась достаточно серьезной, и он никак не связал ее с бароном, хотя его насторожили беспокойное выражение приемного отца и необычно нервное поведение Марии, которая все время прерывала свою речь словами: «О чем это я?»
Пьера привлекала мысль провести несколько недель вдали от дома. Его бритва, замаскированная сабля и значительная сумма денег характеризовали его как мужчину, а письмо в запечатанном роге придавало благочестивую важность его заданию.
— Что касается пути, — сказал Хью, — в Париж ведут много дорог. Любой подскажет тебе. Но если ты вдруг заблудишься, тебе нужно просто найти реку и дорогу, идущую вдоль берега. Иди против течения и ты в конце концов окажешься в Париже. Коротким путем ты придешь туда за неделю. Вдоль реки это, конечно, потребует больше времени.
Вставало солнце, чистое, красное, предвещающее сухой, не по сезону жаркий день, когда Пьер покинул дом оружейника, нагруженный благословениями, деньгами, острой сталью и колбасами, потому что вся отложенная провизия была тайком засунута обратно в мешок, который висел у него на плечах.
Точно в полдень к дому подъехал барон де Рец, чтобы обсудить с Хью детали доспехов. Вся семья оказала ему вежливый прием, однако родители белокурого мальчика, разумеется, неожиданно вернулись и забрали своего сына.
Дорога в Париж вела на юг вдоль Сены. Свежему и сильному Пьеру легко было идти. К полудню проезжая дорога неожиданно закончилась у реки, и Пьер понял по веревкам, натянутым через реку, конюшне и хижине паромщика, что он дошел до переправы, которая находилась в двух лье от Руана, почти на полпути к городам-близнецам Анделис. Он надеялся добраться туда к вечеру, но паром задержал его. После полудня дорога свернула от реки и шла по холмистой местности, так что его движение замедлилось.
