— Что происходит? — спросил он.
Абдул промолчал. Оружейник пробормотал:
— Это просто представление, юноша.
— Что за представление, мастер?
— Вроде игры. Они просто притворяются.
— А кем они притворяются?
— Они притворяются, что хотят сжечь плохую женщину, — ответил Хью.
— Она правда плохая?
— Они делают вид, что она плохая ведьма, и собираются сжечь ее, — печально ответил Хью.
— О!
Но когда к дровам приложили факел, мальчик беспокойно зашевелился и выглядел очень напуганным. Абдул вопросительно взглянул на хозяина. Хью покачал головой.
— Это просто игра, Пьер. Я сказал тебе, что они притворяются. Не бойся.
— О! Мне это не нравится, — воскликнул Пьер, закрывая лицо.
Оружейник пробормотал:
— Хорошо. Может быть, ему лучше не смотреть.
Но пламя заревело и сожгло одежду девушки, и тогда десять тысяч людей увидели боевые ранения на ее теле, которое быстро изменяло окраску на их глазах.
— Воды! Воды! — крикнула жертва в мучениях, хотя Изамбар позднее утверждал, что она просила святой воды, а он находился ближе всех к ней.
Пьер вдруг вырвался из рук Абдула и с криком побежал к эшафоту:
— Он настоящий! Он настоящий!
Прежде чем стражники успели схватить его, он вытащил длинную ветку из поленницы и попытался сбить огонь. Но его детские удары привели лишь к тому, что перевернулась большая дымящаяся вязанка хвороста, плохо закрепленная на самой верхушке пирамиды, которая заметно оседала по мере того, как ревущая масса огня пожирала ее. Вязанка, почти целиком состоявшая из сухих веток, запылала. Она скатилась вниз, горящие ветки рассыпались, и ужасное пламя разгорелось еще сильнее. Большое облако искр и дыма поднялось в воздух, спугнув голубей с церкви. Казалось, что мальчик ворошит костер, чтобы он запылал еще жарче. Один из стражников грубо оттащил мальчика в сторону, сильно ударив его по лбу плашмя своей саблей:
— Кровожадная свинья! Прочь, — заорал он, — или я брошу тебя в огонь!
Но Дева, которая больше не вырывалась из цепей, смотрела из пламени прямо на Пьера. Может быть, она поняла, что он пытался сделать. Может быть, она была благодарна за то, что он сделал в действительности, потому что это сократило ее мучения. Одна из птиц, которых спугнули искры, описала круг над костром, почти коснувшись лица Девы, и быстро покинула облако жара. Ее крыло задело лоб Пьера, и на какое-то мгновение он ощутил ласковую прохладу от мягкого прикосновения перьев к тому месту, на которое пришелся удар стражника. Хью из Милана всегда утверждал, что это был один из голубей с крыши церкви, но многие крестьяне готовы были поклясться, что видели, как голубка вылетела из уст Девы и поднялась в небеса.
