Кончался перекур. Братишка поднимался и убегал — не оглядываясь.
Во-первых, у него, конечно, были дела. А во-вторых, он, в отличие от Кольки, терпеть не мог молоточной стукотни.
Иногда он навещал нас и поздними вечерами.
Вдруг начинала мощно сотрясаться входная дверь.
— Кто там?
Ответом было молчание, а через пару секунд — новый грохот. Братишка под дверями никогда не лаял.
Я открывал: — Заходи, дорогой!
Он вбегал, очень деловитый, даже и не особенно приветливый — едва лишь обозначив отмашку хвостом.
И первым делом, минуя наши попытки погладить его, совался в соседние с террасой комнаты. Искал.
Ясно нам было, кого он искал. Из задних комнат навстречу ему одеревенелой походкой, с усилием преодолевая страх, приглушенно изображая ворчание, уже выходил Дик.
— Братишка! — остерегающе и запрещающе вскрикивали мы. — Дик!
Собаки вставали метрах в двух друг от друга и принимались ворчать все отчетливее и враждебнее.
— Р-ррр! — свирепо взрыкивал после этой маленькой артподготовки Братишка и обозначал движение к сопернику.
Дик отскакивал в почти щенячьем испуге, но через время опять начинал рассерженную, под нос, воркотню. По-моему, он даже не старался, чтобы Братишка слышал его. Братишка с видом полного равнодушия разваливался на полу и принимался за дело, какое-нибудь совершенно уж постороннее: блоху ли гонял подмышкой, или что-то из подушечек лап начинал с чрезмерной внимательностью выгрызать и вылизывать.
Дик тоже укладывался, но Братишка тотчас же опять издавал леденящий душу рык, и Дик вновь оказывался на ногах.
— Пойдем, Дикуля, в комнату, — говорила тут жена, — подеретесь еще… — и уводила Дика, который поле несостоявшегося боя покидал хоть и с явным облегчением, но все же продолжая потихонечку с возмущением ворчать. Братишка удовлетворенно укладывался головой на передние лапы и начинал делать вид, что безмятежно дремлет.
Сцены эти повторялись с абсолютной точностью по одному и тому же сценарию раз в десять дней, не реже.
Дик, пора разъяснить, был собакой нашей домовладелицы, живущей в Москве. И она навязала нам его, поскольку летом домашние ее разъехались, а ей возиться с псом не было ни сил, ни охоты. Отказаться мы не могли.
Появление хозяйского пса в доме создало коллизию вполне драматическую и, на мой взгляд, совершенно неразрешимую.
Дик в сравнении с Братишкой, считайте, почти щенок и, следовательно, должен был покорствовать ему. Да. Но он — был в своем доме и каким-то образом знал об этом и, следовательно, как хозяин обязан был охранять его от любых посторонних вторжений.
