Коллонтай с опаской смотрит на кабальный мир с Гогенцоллернами. Она не так уверена в возможности успеха революционной войны, как Троцкий. Недисциплинированность ужасающая — Коллонтай хвастается, что способствовала ее развитию, поскольку остается антимилитаристкой. Троцкий и Ленин хотят в военной области, как во всякой другой, тирански централизовать командование.
Они правы. Они хотят снизить роль солдатских комитетов. Но Коллонтай здраво полагает, что ее товарищи столкнутся с практически непреодолимым сопротивлением. Солдатские массы пришли к большевикам, потому что те были провозвестниками немедленного мира, эти же массы, безусловно, свергнут их — во всяком случае, откажутся за ними идти — в тот же день, когда большевики захотят вовлечь их в войну, пусть и революционную.
Коллонтай в скором времени совершит небольшую поездку в Финляндию. Она хвалит, и, на мой взгляд, справедливо, умную национальную политику, проводимую большевиками. Ее результаты уже дают о себе знать, в частности в Финляндии, где население было готово протянуть руку Германии и где сейчас уже несколько дней как наметилось движение в пользу присоединения к Российской Федеративной Республике.
Поскольку в настоящее время я знакомлю Дестре с большевизмом, то прошу для него у Коллонтай встречи. Зная, что она очень занята, предлагаю устроить обед с ним у меня.
Она восклицает: «С вами — да. С ним — никогда». В конце концов, она признает, что посол Бельгии бесконечно более либерал, чем большевистский нарком, что она в душе более буржуазна и более подвластна предрассудкам, чем буржуазный социалист Дестре, но не сдается.
Позволю себе сказать, что хотя Коллонтай, так же как Троцкий и Ленин, официально обвиняется в том, что состоит на службе у Германии, я не могу в это поверить. Она производит сильное впечатление поистине убежденной, честной, искренней женщины.
Я продолжаю оставаться единственным представителем союзников — о чем горячо сожалею, — поддерживающим контакт со Смольным. Однако под постоянным нажимом дело, похоже, немного сдвинулось с места, и мне кажется, что англичане — первые, а за ними и французы (здесь это нормальный порядок инициативы) подумывают установить в неопределенном будущем отношения, которые, кстати, через несколько дней навяжут нам обстоятельства. Сколько упущено времени и возможностей!
Некоторые союзники крупно ошиблись в оценке подлинного размаха большевистского движения. Живя мечтами — мечтами о величии, — они не пожелали увидеть реальности. Сегодня они усугубляют свою ошибку. Вместо того чтобы мужественно сделать шаг навстречу, они цепляются за ошибки прошлого и продолжают неосмотрительно демонстрировать свое пренебрежение реальной силой, самой реальной из всех русских сил. Даже если завтра эта сила умрет, народ России никогда не простит им то, что они сначала с этой силой боролись, а затем также планомерно игнорировали ее.
