– Ну, можно ли быть такой безжалостной! – воскликнул де Нарбонн. – Шестнадцатого мая тысяча семьсот семидесятого года, в день свадьбы Людовика XVI с Марией-Антуанеттой, мне было всего двенадцать лет. Случай тогда был особый: объединялись две династии. А сейчас у нас что-то вроде ярмарки… Короли, женатые на средней руки дворянках, император, получивший помазание, взяв папу в плен, свежеиспеченный король призрачного королевства с законным сыном от американки[12], который при этом собирается жениться на дочери настоящего короля, Фридриха I Вюртембергского. Мне кажется, ничего прибавлять не нужно. Так что вам, дружок, предстоит всего-навсего устроить прием для нареченных, после чего они отправятся в Париж или туда, где будет назначена церемония бракосочетания.
– Какого вероисповедания невеста?
– Я не слишком осведомлен на этот счет, но, как вам известно, мы ведем переписку со святым отцом, и, кроме того, существует еще министр культов господин Биго-де-Преаменэ. Я запрещаю вам смеяться, пока мы не вернемся в Ренси. Министр нисколько не виноват, что носит фамилию Биго![13]
Вопреки предупреждению Лаура смеялась, еще только садясь в карету, что было совсем неплохо: у нее появился шанс заснуть в веселом расположении духа. К тому же к Жерому Бонапарту она испытывала искренние дружеские чувства, так же как и к Люсьену, который, пожелав сохранить свой брак и жену, получил вовсе не королевство, а тоже призрачное, но княжество. Жером стал моряком и мечтал – по крайней мере, до Трафальгара – о чине контр-адмирала, но стал генералом дивизии, а потом армейского корпуса. Он храбро воевал, покорил Силезию, но Тильзит принес мир, и ему оставалось только учить немецкий язык. Если, конечно, он не успел его выучить раньше. На службе у Наполеона приходилось уметь делать все!
Глава 3
Сплошные праздники!.
Двадцатого августа во второй половине дня замок Ренси утопал в цветах, все фонтаны били, но, к сожалению, не освежали духоты – в воздухе нависла гроза, но никак не могла разразиться. Лаура огорчалась, она хотела праздника во всем, а праздник не чувствовался. Жюно не мог усидеть на месте ни минуты, словно его кусали муравьи, и без конца обегал то покои, то парк. Он хотел убедиться, что в покоях все стоит по местам и нет ни в чем недостачи, а в парке проверял, не осмелилась ли какая-нибудь песчинка покинуть аллею и осквернить зеленый бархат лужаек. В конце концов он донельзя надоел Лауре, которая устала ему повторять, в какой день и в какой час ожидается прибытие невесты, и надеялась отправить его в Париж посмотреть, что делается в подначальной ему столице. Но Жюно, зная, что император приедет из Сен-Клу прямо в Ренси, никак не мог решиться его покинуть. А вдруг какая-нибудь случайность задержит его и он не удостоится чести встретить обожаемого императора в своем замке, сияющем великолепием. Словом, Жюно суетился и всем мешал. Его беспокойство достигло крайнего предела, когда над замком появились первые тучи и небо потемнело.
