— В особняке Ноттов Риддл готовил Обряд по возвращению хоркрукса в первоначальный вид. Вы получили приказ доставить туда директора на Вальпургиеву ночь. У Дамблдора наверняка был план, но мы так и не пронюхали, какой, разволновались и спалили особняк. Обряд не мог быть проведен раньше следующей Вальпургиевой ночи, получалась еще одна передышка, но десять дней назад несчастное стечение обстоятельств спутало все карты. Гуляя по Министерству, Дамблдор попал под случайную Финиту, в результате чего предстал перед общественностью с абсолютно здоровой рукой. Через полтора часа Риддл вызвал вас с Драко и в бешенстве потребовал объяснений.
— Что?!
— Да, профессор. Вы схватили Драко в охапку и активировали портал. Явились к директору. Он был уже готов. Шпион ведь необходим, а значит, придется реабилитировать одного за счет другого. Поскольку именно вы весь год докладывали Риддлу о плачевном состоянии директора, особо раздумывать ему не пришлось. Он отослал Малфоя. Наложил на вас Обливиэйт. Заменил портал фальшивкой. Позже убедил Драко передать Риддлу доказательства вашего предательства, внушив при этом, что ничего серьезного вам не грозит.
— Нда. Прям и не знаю теперь, существует ли вообще в мире добро. Признавайтесь, мистер Поттер, у вас есть третье дно? Четвертое? Десятое?
— Чесслово, сэр, мне и со вторым забот хватает. — Поттер снял очки и потянул из кармана платок. — Конечно, я не дорос давать вам советы, но все-таки, пожалуйста, не торопитесь ставить директора на одну доску с Риддлом…
— Темный Лорд никогда не прятал свою истинную сущность под маской вселенской доброжелательности!
— Ну вот, поехали крайности… Северус, директор вовсе не кровожадный монстр, он — политик. Человек, задачи которого настолько глобальны, что отдельная жизнь по сравнению с ними всего лишь несущественная мелочь. Сам по себе Дамблдор и добр, и сострадателен, и совестью не обделен, но он не может себе позволить быть нормальным членом общества, пока на кону стоят судьбы мира. Понимаете? Он из тех, кто творит историю. Такие люди обязаны мыслить иными, нежели мы, категориями. Это их крест. Кто знает, насколько он тяжел для директора, так что не нам его судить.
Снейп устало потер переносицу.
— Поттер, вы помните, что вам всего семнадцать лет? Рассуждения о квиддиче в вашем возрасте куда более уместны.
— Могу про квиддич. Хотите?
— Вряд ли я сумею поддержать беседу. Сомневаюсь также, что когда-нибудь разделю вашу концепцию всепрощения.
