Когда лесничий уехал, лесорубы стали обсуждать, как лучше поступить. Марья предлагала бросить работу.
— Все равно заводу нужны будут дрова. Еще приедут, попросят и цену старую оставят.
— А башкиры? — робко спросил кто-то.
— Про башкир он наврал. Не поедут они дрова рубить да еще задаром. Они не дураки.
Однако решительных таких, как Марья, было мало. Большинство предлагало послать к управляющему делегацию с просьбой оставить старые расценки.
— Человек ведь он, увидит, как нам тяжело. Может, поймет?
— Поймет, черта с два, — сжав кулаки, ответила Марья.
На заводе, которым управлял теперь только что приехавший англичанин Петчер, то и дело происходили аресты. Полиция усиленно разыскивала подпольный комитет и руководителя большевистской организации Захара Михайловича Ершова. О Ершове ходили всевозможные слухи. Одни говорили, что он отказался от своих прежних убеждений и бежал за границу. Другие, наоборот, доказывали, что Ершов скрывается в Екатеринбурге и продолжает революционную деятельность. Некоторые даже уверяли, что видят его на заводе.
В среде рабочих все еще чувствовалась подавленность и усталость, но на допросах держались стойко. Отрицали все. На вопрос о комитете равнодушно отвечали: «Мы ничего не знаем, не слыхали»; «Такого на заводе, как видно, нет, спросите других; может, они лучше знают».
Полиции удалось выследить и арестовать немало подпольщиков, но члены комитета оставались неуловимыми. Усилилась полицейская слежка, увеличилось жалованье предателям, начались репрессии против заподозренных в сочувствии большевикам.
И вот собрание подпольного комитета назначено в сосновом лесу — у Гарольдова гроба. Так назывался выступавший из земли большой, похожий на гроб гранитный камень.
День был воскресный, ведренный. Солнце только поднималось над лесом, разгоняя ночную прохладу. Вдали глухо слышались гудки заводских паровозов.
Первым к камню подошел Нестер. На его подвижном лице играла улыбка. Гладкие черные волосы его уже серебрились у висков, но гибкий стан казался юношески молодым, хотя Нестеру перевалило за тридцать.
С разных сторон к камню подошли еще четыре человека. Вскоре пришел и Захар Михайлович Ершов.
После обычных приветствий Нестер разостлал на камне скатерть и первым стал выкладывать содержимое своей котомки. То же сделали и остальные.
Когда все уселись, Ершов обратился к Мартынову:
— Нестер Петрович! Сколько у тебя в охране людей?
— Трое.
— А как с сигналами?
