Да, он знал, что Орикс будет печальна. Зебу было жалко медведя. Он не хотел делать медведю больно. Но он также не хотел, чтобы медведь его съел. Вы ведь не хотите, чтобы вас съел медведь? И я тоже не хочу.
Потому что медведи не могут питаться одними листьями. Потому что от этого они заболеют.
И вообще, если бы Зеб не съел медведя, он бы умер, и тогда не был бы сейчас с нами. И это тоже было бы очень печально, правда?
Если вы не перестанете плакать, я не смогу рассказывать дальше.
Есть рассказ, и есть рассказ о том, что было на самом деле, и еще есть рассказ о том, как рассказ создавался. А есть еще то, что выкинули из рассказа. И это — тоже его часть.
Из рассказа про Зеба и медведя Тоби выкинула мертвеца, которого звали Чак. Он тоже был затерян среди холодных озер, мха, гор и медведей. Он тоже не знал дороги к людям. Нечестно выбрасывать его, словно стирая из времени, но если бы Тоби добавила его в сюжет, это вызвало бы невозможное количество препятствий и сложностей. Гоби просто не справилась бы. Например, она еще не знает, как этот покойник вообще оказался там.
— Очень жаль, что этот засранец умер, — говорит Зеб. — Я бы из него выжал все, что нужно.
— Все, что нужно? — переспрашивает Тоби.
— Кто его нанял. Чего им было надо. И куда он собирался меня доставить.
— Я так понимаю, «умер» — это эвфемизм. Он не от сердечного приступа скончался.
— Не будь вульгарной. Ты же знаешь, что я имею в виду.
Зеб не знал, куда идти. Он сидел под деревом.
Точнее, он примерно представлял себе, где находится. Среди бесплодных равнин, лежащих меж гор Маккензи, в сотнях миль от ближайшего фастфуда. Он сидел не то чтобы под деревом, скорее рядом с ним, и это было не совсем дерево, скорее что-то вроде куста. Хотя оно и на куст было не похоже, так как росло не пучком — это был один чахлый стволик. Чахлое подобие лиственницы. Зеб в мельчайших деталях разглядел ствол и мертвые нижние ветки, покрытые серым лишайником — пышным, узорным и прозрачным, как трусы шлюхи.
— Много ли ты знаешь о трусах шлюх? — спрашивает Тоби.
— Столько, что тебе это наверняка не понравится, — отвечает он. — Итак. Когда человек видит мелкие детали — очень близкие, очень четкие, совершенно бесполезные детали, — это значит, что он впал в состояние шока.
АОГ-топтер все еще дымился. К счастью, Зебу удалось выбраться из него до взрыва — взорвался «плавательный пузырь», и слава яйцам, что цифровой замок ремней безопасности сработал и открылся; иначе Зеб был бы уже покойником.
