Их крики привлекли мать. Мэрико выглянула из загаженной кухни, куда Накамура не заходил больше месяца.
– Что случилось? – спросила она.
– Твои сыновья бьют мою дочь, – сказал Накамура.
– Сильно?
– Что значит «сильно»?
– Кровь есть?
– Какая кровь? Есть слезы.
– Слезы – это нормально, – Мэрико широко улыбнулась и снова ушла на кухню, которую отвоевала у брата так же, как ее дети отвоевали игровую комнату у его дочери.
– Ябеда! Ябеда! – надрывались они, и Накамура чувствовал, как Юмико все крепче и крепче прижимается к нему.
– Возьми меня с собой на работу, – попросила она.
Накамура не ответил.
– Ну пожалуйста! – взмолилась девочка.
Доктор Накамура провел рукой по ее волосам, пытаясь успокоить. Пальцы наткнулись на что-то липкое – небольшой круглый комок, который один из детей сестры бросил в голову Юмико. Накамура попытался отлепить комок от волос, но без ножниц этого было не сделать.
– Можно мне с тобой? – снова попросила Юмико.
– Ябеда! Ябеда! – верещали в игровой комнате мальчишки.
– Обещаю, что буду сидеть тихо-тихо, – клянчила Юмико. – У тебя же есть там свободный стол. Я просто порисую. Здесь негде. Ну пожалуйста…
«Нет, нужно обязательно поговорить с сестрой», – подумал Накамура, но уже как-то отрешенно, понимая, что разговоры не помогут. Нужно либо купить ей новый дом, либо переехать самому. По-другому не получится.
– Хорошо, – уступил он дочери. – Бери карандаши и поехали со мной на работу.
– У меня нет карандашей, – очень тихо сказала Юмико. – Мальчишки сломали все карандаши.
– Ябеда! Ябеда! – завопили они еще громче, хотя и не могли слышать, о чем девочка говорит отцу.
– Ладно. Купим тебе новые карандаши, – пообещал Накамура.
Когда они уходили, им в спины летели игрушки Юмико. Одна из них попала Накамуре в затылок.
– Мэрико! – позвал он сестру, потеряв терпение.
– Что? – крикнула она из кухни.
– Твои дети бросаются игрушками!
– Они что-то разбили?
– Нет.
– Тогда все нормально.
– Нет, не нормально!
– Тебе жалко игрушек?
– Они кидаются этими игрушками в меня!
* * *
За порядок в городе отвечали силовые службы «Тиктоники». Сам город был тихим, и если что-то случалось, то это, как правило, были бытовые ссоры, если не считать дебошей, которые иногда устраивали бывшие подельники воров и убийц, приезжавшие, чтобы встретить друзей после коррекционного курса. Они заполоняли кафе и бары, цеплялись к женщинам, пугали детей. Тогда местные жители обращались с жалобой к силовикам «Тиктоники». Они приезжали на вызов спустя пару минут. Арестов обычно не было – дебоширов просто выпроваживали из города, но если те возвращались, тогда их отправляли в тесные камеры вблизи коррекционного центра, держали там пару дней, затем снова вывозили за город. Еду и воду в камерах не давали. Выбраться из них было невозможно. Молодые убийцы клана Гокудо знали об этом. Поэтому дебош, чтобы попасть в «Тиктонику», им не мог помочь. Но вот авария…
