— Боги не зовут тебя, рыцарь.
Томас перевел взгляд на костлявые пальцы, что еще держали мокрую тряпку. За спиной паломника на сучьях чешуйчатого дуба висели меч, щит, кинжал, а доспехи лежали бесформенной грудой. Ветер шевелил волосы на груди Томаса, и он наконец обнаружил, что лежит на куче веток обнаженным до пояса. Живот плотно стягивают чистые полосы ткани, на боку под тканью чувствуются толстые прутья, там жжет, щиплет, печет.
— Спаси Бог, — прошептал Томас. Губы едва шевелились, получилось «Спасибо». — Ты кто?
— Калика перехожая, — ответил паломник. Голос его был сухой, безжизненный, но могучий.
— Калека? — переспросил Томас.
— Калика, — ответил странник. — Это...
Томас пытался удержать сознание, но голос странника истончился, как леденец во рту, исчез. Очнувшись много позже, нашел ту же серую пелену, догадался стащить мокрую тряпку, но тут же водрузил обратно — лоб горел, словно уже колотился им о самый толстый котел у Вельзевула.
Калика сидел возле небольшого костра, сгорбленный, неподвижный, как валун. Его плащ был под Томасом, и рыцарь содрогнулся от жалости и отвращения: калика был ужасен худобой. Скелет, обтянутый кожей, кое-как прикрытый лохмотьями. У костра калика разогрелся, оттуда шел гнусный запах немытого тела.
— Как твое имя, — спросил Томас слабым голосом, — из какой ты страны?
Калика медленно, словно с усилием, повернул к нему голову. Глаза были темными, а в зрачках блестели красноватые искры.
— Я родом из Руси, — ответил он медленно. — Меня зовут Олег. Я был в Святой земле, как и ты, ради подвига...
Томас закашлялся, скривился от острой боли в боку. Он чувствовал ушибы, кровоподтеки: доспехи хоть и выдержали удары, кроме одного, но прогнулись под тяжелым разбойничьим топором...
— Ничего, — утешил Томас, задыхаясь, — в этот раз не получилось, в чем-то другом повезет.
Калика ответил бесцветным голосом:
— Получилось... Все, как я желал.
Томас поперхнулся воздухом, от удивления даже приподнялся на локтях, терпя режущую боль:
— Святой калика, но у тебя такой вид, словно только что выпустили из сарацинского подземелья! А до этого каждый день о твою спину ломали все прутья, что растут на землях от Нила до Евфрата!
— Подвиг, — повторил калика глухо.
Томас лег, возразил устало:
— Подвиг — сразить дракона! Ворваться на горячем коне в гущу сарацинского войска, повергнуть сильнейших, отнять прапор! Подвиг — спасти принцессу, а похитителя вбить по ноздри в землю...
Он замолчал, перед глазами запрыгали черные мухи. Калика Олег молчал, с задумчивым видом помешивал прутиком багровые угли. Нагнулся, выхватил что-то похожее на камень-голыш, перебросил с ладони на ладонь:
