Страшный голос, сухой треск искр, проревел негромко, но Томас сразу ощутил, как ослабли члены, а во рту стало сухо.
— Кто вы, посмевшие?
Яра попробовала во сне натянуть одеяло, обиженно подогнула колени к подбородку, засопела. Томас судорожно толкал калику, тот сопел, поворачивался на бок. Наконец прохрипел недовольно, не раскрывая глаз:
— Ну чего тебе?
— Проснись! Тут кто-то спрашивает, кто мы!
Калика сонно огрызнулся:
— А ты уже и не знаешь?
Он попытался отвернуться, но Томас вцепился, как клещ, потряс. Голова калики болталась, он наконец открыл глаза. Мгновение смотрел на блистающие столб с ужасным ликом внутри, зевнул и снова попытался улечься.
Остолбеневший Томас выпустил его из рук, лишь потом, опомнившись, поднял в сидячее положение. Заорал на ухо:
— Сэр калика! Это, наверное, и есть тот Хозяин, о котором говорил болотник!
— Это я говорил, — проворчал калика. Он открыл глаза, зевнул, глядя в страшное лицо. — Доброе утро!.. Хотя какое, к черту, утро, эти рыцари хуже петухов. Ты и есть здесь Хозяин?
Лицо в столбе исказилось в страшной гримасе. Словно в огненную воду бросили камень, так лицо раздробилось и пропало, но мурашке по спине Томаса побежали еще гуще. Из блистающего пламени за ним наблюдали, он чувствовал, нещадные глаза демона.
Голос был едва слышен из-за хрипа, треска, щелканья, будто лопались мелкие угольки:
— Кто ты, посмевший не пасть на колени, не просящий пощадить жалкую жизнь?
Калика двинул плечами.
— А нам жисть не дорога. Что в ней? Одни неприятности. Да и надо же знать, кому кланяться. Вот сэр Томас, вишь, какой красивый да статный, не кланяется даже королю германскому, как и султану сарацинскому, потому что не положено: свои хозяева обидятся. Еще высекут.
Томас поморщился.
— Сэр калика, благородных рыцарей не секут. Им секут головы, а не то место, которым некоторые... Позволь узнать, могучий дух, ты и есть тот Хозяин, о котором нам взахлеб говорил почтенный болотник?
Голос из пламени протрещал громче:
— Так меня называют местные племена.
Все-таки от Томаса не ускользнула уклончивость ответа. Олег сказал подозрительно:
— Мне показалось, что мы могли бы пролететь... без помех.
Томас замер. Столб стал намного ярче, слепил глаза.
— Да. Но не очень далеко.
После тяжелого, как гора, молчания Олег сказал осторожно:
— Нас ждут?
— И очень близко.
— Понятно, — сказал Олег. — Но каков тебе интерес?
А Томас спросил, опустив ладонь на рукоять меча:
— Ты на чьей стороне?
Столб горел ярко не обжигающим огнем. Олег не чувствовал жара, хотя встал совсем близко. Томас чуть пригнулся, всматриваясь в белый огонь.
