Туземцы, которые плакали при виде случившейся с плавучим домом катастрофы и от всего сердца предложили свою помощь несчастным отверженным, теперь с удивлением наблюдали, как искренняя дружба первых дней уступает место скрытой враждебности, зародившейся, как ни странно, среди самих полубогов.
Сьенфуэгос тоже наблюдал.
Канарцу, по-прежнему невинному, головокружительные события, разворачивающиеся перед его глазами в последние дни, потихоньку стали разъедать душу, так что он против собственной воли начал быстро взрослеть.
Он скучал по Луису де Торресу.
Проницательный толмач и дружелюбный Хуан де ла Коса со временем превратились в его лучших друзей, без их защиты он почувствовал себя осиротевшим с той самой минуты, когда они простились друг с другом на берегу.
— Береги себя! — сказал Луис. — Я за тобой вернусь.
— Не стоит беспокоиться, — с благодарностью ответил канарец. — Вы и так уже столько всего для меня сделали, — он на мгновение запнулся. — Но я попрошу еще об одном.
— Чтобы я сообщил твоей возлюбленной о том, где ты? — понимающе улыбнулся тот. — Не волнуйся, я и сам собирался это сделать, — Луис по-дружески сжал его плечо. — Но взамен ты тоже кое-что пообещай.
— Что угодно.
— К моему возвращению ты должен научиться как следует читать и писать. Я поговорил с мастером Бенито из Толедо, оружейником, и он готов тебя обучать.
— Можете на это рассчитывать.
Сьенфуэгос был не из тех, кто дает фальшивые обещания, и потому каждый вечер, когда он заканчивал дневную работу и не должен был стоять в карауле, канарец шел в хижину толстого толедца, устроившего в ней арсенал, и целый час с высунутым языком выписывал буквы или пытался прочитать истрепанную книгу, которую оружейник всегда клал на стол. Сьенфуэгосу не дозволялось трогать книгу, когда он заканчивал страницу, то звал Бенито, чтобы тот ее перевернул.
Мастер Бенито был колоритным и щедрым человеком, хотя и со странностями, из тех, кто решил остаться в Новом Свете, посчитав, что старый больше ничего не может им предложить. Он был замкнутым женоненавистником и рассказывал, что убил жену из-за какого-то спора на почве религии, хотя другие заверяли, что на самом деле его супруга, привлекательная еврейка, предпочла отправиться в изгнание вместе с остальными своими соплеменниками, а не принимать христианство, чтобы остаться с мужем.
Сьенфуэгос подозревал, что по меньшей мере пять членов команды, решившие остаться добровольно, на самом деле были иудеями, только притворившимися, что принимают другую веру. Они лелеяли надежду, что на этом берегу океана диктат королей и церкви будет не столь строгим.
