– Вы достойны уважения, – прошептал Стюарт.
– Уважения? – жалобно произнесла она.
– Да, уважения. – Он большим пальцем смахнул с ее щеки слезинки, покатившиеся из глаз. – Вы заслуживаете лучшей жизни.
У Пейшенс силы были на исходе.
– Если вы настаиваете, я уйду, – сказала она. За ложь надо платить. Слава богу, что она скопила немного денег, поэтому жить на улице ей не придется. Если быть экономной, то она какое-то время протянет.
– Вам не надо никуда уходить, – произнес Стюарт. – Всем нам есть о чем пожалеть.
У нее снова выступили слезы.
– Спасибо вам… Я знаю, что должна была сразу сказать правду, но я боялась, что если Ана узнает, кем я была, то не захочет иметь со мной ничего общего. А тут приехали вы и заявили, что не доверяете мне и…
– Я действовал несколько жестко. Я сожалею, что так себя повел. Обвиняйте в этом Глорию.
Ага. Это его сводная бабка. Пейшенс начала понемногу успокаиваться.
– Я, кажется, ее ненавижу больше вашего.
– Поверьте: больше, чем я, ненавидеть невозможно.
Они замолчали, но это не было тягостное молчание. Пейшенс ощущала легкость, словно тысяча фунтов свалилась с ее плеч. Может, если повезет, остальная часть ее истории умрет, и она будет наслаждаться этим ощущением облегчения вечно.
– Уже поздно, – сказал Стюарт. – У вас измученный вид.
Да, рассказ вытянул из нее все соки. Не таким ожидала она окончание вечера, где даже почувствовала себя Золушкой на балу.
Но пора вернуться в реальность. И теперь Стюарт будет по-иному смотреть на нее. Она уже не просто домработница – она домработница, которая до того, как ею стать, раздевалась за деньги.
– Если не возражаете, я пойду спать.
– Да, конечно. До завтра. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. – Пейшенс хотела уже уйти, но остановилась – ей нужно сказать кое-что, последнее. – Спасибо еще раз за понимание.
Она ожидала услышать в ответ «не за что», потому что… ну что еще ответить. Но Стюарт ничего не произнес, а протянул руку и погладил ее по щеке. Как может быть такое? Чтобы прикосновение мужчины было нежным и в то же время крепким? Хотелось прижаться к его руке, закрыть глаза и погрузиться в ощущение его силы. Он провел большим пальцем по краю шрама на щеке, потом – ей показалось, что прошла вечность – опустил руку и сказал:
– Спокойной ночи.
Сердце у Пейшенс так бешено колотилось, что готово было выскочить из груди, когда она бежала вверх по лестнице.
* * *
Он хотел узнать ее секрет. И наконец узнал. О боже… Ему не могло прийти в голову, что Пейшенс была… То, чем она занималась… Такое вообразить невозможно. От одной лишь мысли тошнота подступала к горлу. И это происходит в наш век, в теперешнее время. Девушка, у которой не было иного выхода, чем…
