– Я-то считала, что у нас перемирие, – ушла она от ответа.
– Да я просто разговариваю. Вот уж не думал, что попросил вас разгласить государственную тайну.
Он прав, а она зря так реагирует. Он ведь не виноват, что коснулся больного вопроса.
– Я хотела стать учительницей, – уже мягко произнесла она.
– Но разве это так трудно? – Черт бы его побрал за эту харизматичную улыбку! – Почему вы передумали?
– Я просто выросла, – отрезала она. – Наша мама умерла, и мне пришлось растить Пайпер. – Наверное, лучше кое-что рассказать. Это разумнее, чем постоянно ершиться.
– Не легко ходить в школу и воспитывать младшую сестру.
Не стоит сообщать ему, что денег на школу не было, но ему не нужно это знать.
– Простите, сколько вам было лет?
– Восемнадцать.
– Вам, должно быть, туго пришлось.
– Мы справились. А вы? – Она поспешила перевести разговор на него. – Вы всегда хотели стать юристом?
Он засмеялся:
– Нет, конечно. Ни один маленький мальчик не хочет стать юристом. Я хотел стать профессиональным бейсболистом.
– И что случилось?
– Я вырос, – повторил он ее же ответ, но у него слова прозвучали без колкости, а грустно. – Нужно иметь атлетические способности еще ребенком, чтобы стать профессиональным спортсменом.
Глядя на него, трудно поверить, что он не был таким мальчиком.
– По-моему, у вас фигура что надо, – сказала она. На что он изогнул брови, чем вогнал ее в краску. – Я хочу сказать, что вы вовсе не такой хилый, как говорите.
– У меня было слабое зрение, аллергия и детская астма. Поверьте, никто не мог спутать меня с Бейбом Рутом[2]. – Он усмехнулся: – И Галерея славы впереди не маячила. Так что меня направили по стезе семейного бизнеса.
– Я думала, что ваш семейный бизнес – это рудники. – Ана постоянно говорила о серебре Даченко.
– Это было в прошлом веке. А дедушка Теодор сделал семейным бизнесом право. И слава богу. Можете себе представить, как я кашляю, пробираясь по серебряному руднику?
Пейшенс рассмеялась. Его среда – костюмы от модельера и богатое общество.
– Вы сказали, что вас направили в семейный бизнес. Выходит, вы сами этого не хотели?
– Иногда начинаешь заниматься чем-нибудь и сам не понимаешь, как получилось, что ты втянулся, – пожал плечами он.
Пейшенс это тоже касалось, хотя его жизненный путь далек от ее собственного.
– Вам, по крайней мере, это нравится?
– Большей частью – да. Но бывают дни, когда я жалею, что я не в шахте.
– Давайте без обид, но я полагаю, что плохой день богатого юриста не совсем то, каким бывает плохой день у бедной прислуги.
