– Роуэн, ты вольна приходить и уходить когда захочешь. Я не могу просить тебя быть тем, кем ты не являешься, и не буду. Но надеюсь, ты хотя бы иногда будешь думать о других. Я волновался. И у меня есть на это право. Если не как у любовника, то как у человека, который знает тебя всю жизнь. И если ты этого не понимаешь, с тобой все гораздо хуже, чем мы все думали.
Он ушел и примерно минуту спустя закрыл дверь в спальню. Его слова все еще висели в воздухе. Роуэн опустилась на ступеньку и уронила голову на колени. Он прав, этого нельзя отрицать. Она вела себя эгоистично и бездумно, хотя сама этого не любила.
Почему никто не может понять, а она не в состоянии объяснить, что ограничения для нее как оковы. Правила все равно что решетки в тюремной камере, куда она попала давным-давно? И она боится, что люди поменяют правила, чтобы изменить ее, и потому никому не доверяет.
Себ действительно прав. Надо бы извиниться за свою недальновидность. Но слова застряли в горле. Почему-то показалось, что она будет просить прощения и за свой образ жизни, импульсивность, тягу к свободе, за саму себя.
Она виновата и понимает, надо сказать «прости». Даже разбудить Себа, если понадобится. Для нее это невероятно трудно. Может, дело в том, что она уже давно ни перед кем не извинялась. Или в том, что подростком постоянно просила прощения за свои выходки и импульсивное поведение. После ее извинений следовали лекции, новые разочарования, новые попытки ткнуть ей в лицо ее несовершенствами. В семнадцать она перестала извиняться в основном потому, что этого уже никто не слышал. Они не верили в то, что она сожалеет, и только Калли – боже, Роуэн любит эту женщину! – всегда пыталась понять, почему подруга все время выходит за рамки, пробует жизнь на вкус и ощупь.
Ого, она думает как маленький нытик. И как жертва. Черт, она что, думает как жертва? Подсознательно воспринимает себя именно так? Из-за узколобого мировосприятия родителей и предательства Джо?
Возможно. Ей это не нравилось.
Так что, она может сидеть на лестнице и думать о том, что ее не поняли, а об этом инциденте нужно забыть. Это потом придут вина и страх. Потому что только гордость мешает извиниться.
Себ, наверное, прочитает еще одну лекцию о безрассудстве и эгоизме, но Роуэн уже большая девочка. Все выслушает, пожелает спокойной ночи и уйдет к себе. Она может сделать это и должна. Просто чтобы доказать Себу, что выросла.
Она заставила себя подняться по лестнице и немного помедлила у спальни. Заметила полоску серебристого света под дверью и тихонько постучала. Услышав «Входи», вошла и увидела Себа на кровати с ноутбуком.
