Джордж Победоноссон выжидательно посмотрел на брата. Он не переставал восхищаться этим человеком, который, помимо управления магазином траурной одежды, запустил руку в огромное количество других предприятий: мануфактуру, благотворительность, марочные вина, импорт, экспорт, требуху и собачатину, лизоблюдство перед богатыми, продовольственную помощь беднякам, извлечение максимальной выгоды из того и другого. Поговаривали, что рано или поздно он станет лорд-мэром Лондона.
— Их отец — тот самый Паркес — умер за границей.
— Хорошо, хорошо… это все упрощает.
— Умер именно там, где и сколотил неслыханное состояние — без сомнения, в одной из Америк. — Сильвестр Победоноссон принялся раскуривать сигару. — И знаешь, теперь, когда его дочь у тебя в кармане, я начинаю думать, что десять процентов, предложенные в качестве награды, — не такая уж большая сумма. Я вот о чем: нас ведь все-таки двое.
— По-твоему, мы заслужили большего?
— Большего? — переспросил Сильвестр Победоноссон. — Я считаю, что мы должны забрать все. Думаю, тебе стоит ввести девчонку в круг семьи Победоноссон — в крайнем случае удочерить ее, — а затем потихоньку начать распоряжаться деньгами от ее имени. — Он на мгновение задумался. — Да, возможно, тебе придется ее удочерить, но сделать это надо осторожно.
— Ты о чем?
— Ты же не хочешь, чтобы все выглядело так, словно ты удочерил ее только после того, как узнал, что она богатая наследница, верно?
— Конечно же нет!
— Значит, документы об удочерении придется подделать и проставить на них дату задним числом — десять лет назад.
— А девушка что на это скажет?
— Ничего! Ты же говорил, что она простодушна.
Джордж Победоноссон кивнул.
— Тогда все должно пройти как по маслу: придется приложить немного усилий и убедить ее в том, что она живет в твоей семье уже десять лет или даже дольше.
Его кузен снова кивнул.
— Должно сработать… должно сработать. А как быть со второй девчонкой? С сестрой?
— О ней ведь никто не знает, а она не знает о наследстве. Пусть все так и остается. Может, удастся отправить ее в долгое путешествие в один конец.
Джордж Победоноссон хлопнул кузена по плечу.
— Превосходная мысль, — заявил он. — Великолепная! Черт возьми, не случайно тебя прозвали Хитрецом!
