Ночное солнце | страница 14
— Спасибо, — проговорил Чайковский. — Проходи, раз пришла.
— Что значит «раз пришла»? Не очень-то ты любезен, Илья.
— Садись. Чаю хочешь?
— Хочу, — сказала Рута.
Она поежилась: в комнате было холодно из-за распахнутого настежь окна. Поудобнее устроилась на единственном стуле — лейтенант Чайковский вел спартанский образ жизни, быт мало его волновал.
Он ушел на кухню, поставил чайник и, вернувшись, сел на кровать, устремив на Руту внимательный взгляд.
— Ну? — сказал он, когда молчание слишком затянулось.
— Что «ну»? — Рута отвернулась, смотря крайне заинтересованным взглядом на оконные занавески.
— Ты же не за тем пришла, чтобы принести мне конспекты.
— Верно, не за тем, — согласилась Рута и покраснела. Теперь она глядела на лампу под зеленым абажуром.
— Зачем же?
— Надо поговорить, Илья.
— Давай поговорим. — Он был подчеркнуто серьезен и внимателен.
— Дело в том, — решилась наконец Рута, — дело в том, что я тебя…
Но она не закончила. На кухне пронзительно и требовательно засвистел чайник. Он свистел и шипел на все лады, прямо-таки человеческим голосом, словно кому-то возмущенно выговаривал.
Чайковский привычно вскочил и побежал на кухню.
— Вот скандалист, — укоризненно говорил он чайнику, продолжавшему недовольно ворчать, надув блестящие алюминиевые щеки.
Чайковский налил кипяток в разномастные стаканы, бросил туда щепотки чая и по куску сахара, потом, подняв двумя пальцами второй, вопросительно посмотрел на Руту.
— Бросай, бросай, — проворчала она, — можешь и третий. Если не жалко, конечно.
— Мне для тебя ничего не жалко, — сосредоточенно следя, как сахар растворяется в кипятке, сказал Чайковский.
— Да врешь ты! — с откровенной тоской отметила Рута. — Жалко…
— Чего? — удивился Чайковский, закончив наконец свои чайные операции и выпрямляясь. — Что я для тебя жалею? Что, Рута?
— Внимания, нежности, ласки, — перечисляла она ровным голосом. — Любви, раз уж на то пошло, — закончила она тихо.
— Ты за этим пришла? — спросил он сухо.
Она молча кивнула головой.
— Яне могу дать того, чего у меня нет, Рута. Пей чай.
— С чем?
— Вот видишь, у меня и к чаю ничего нет…
— А любви?
— Любовь есть, Рута, но не такая, какой ты ждешь.
— Ты знаешь, какой я жду?
— По-твоему, бывает несколько любовей?
— Для меня только одна.
— И для меня одна.
— Но она не для меня?
Они словно перебрасывали мячи фраз через невидимую сетку: «Стук-стук, стук-стук».
Но ведь кто-то, в конце концов, промахивается и проигрывает…
Они долго молчали, пили пустой чай.