Изанами прижимала ребенка к груди, невольно глядя на рога, закручивающиеся над волосами девочку. Хируко потянул за край одеяния Изанами, но перестарался и упал на спину. Он начал плакать, Изанами подхватила его второй рукой. Девочка обнажила клыки, глядя на старшего брата, ударяя его когтистой ручкой.
«Почему все пришло к этому?» - вздохнула Изанами. Ей нравилось рисовать и тех, кто скрывался в тенях, и тех, кто любил свет, но как что-то вот такое могло появиться из их с Изанаги любви?
У Хируко не было костей, он не мог сидеть дольше минуты, потом плоть тянула его вниз, а теперь и Авашима, которой было лишь несколько дней от роду, хотела разрушать. Это было неправильно, ведь Изанами хотела создать мир красивым.
Изанаги смолчал, когда родился Хируко, но с Авашимой он уже сдержаться не мог. Он любил новых ками, но и понимал, какую угрозу они представляли – несовершенные создания, первые в мире разрушители. Хируко казался безобидным, но Авашима становилась только опаснее. Она могла порвать мир на клочки, ничего не осталось бы от шедевра, нарисованного Изанами.
Авашима провела когтями по руке Изанами, кровь заструилась по ее коже, капая на пол, словно чернила. Изанами ничего не сказала, лишь вернула малышку в корзинку, а Хируко усадила на пол рядом с сестрой. Она вышла за порог и прошла к Изанаги, что сидел на берегу и смотрел, как на песок набегают чернильные волны.
- Я что-то сделала не так? – спросила Изанами, сев рядом с мужем. Изанаги покачал головой, глядя на волны. – Они дикие и не похожи на всех ками, которых я знаю.
- Они не ками, - сказал Изанаги, - а ёкаи. Демоны. В них нет ничего правильного.
Изанами хотела коснуться его руки, но это было давно. Она уже не чувствовала тепла, в прошлый раз его пальцы были холодными, как вода в океане.
- Мы должны спросить у Амено и Кунитоко, что нам делать.
Изанаги рассмеялся.
- Им уже нет до нас дела. Они остались на мосту и лишь изредка выходят на поиски самоцветов в небе. Им нет дела до наших рисунков.
- Что нам делать? – спросила Изанами. Слезы текли по ее щекам, капая на песок, оставляя на нем следы.
- Мы сами это сделали, - сказал Изанаги, и его голос был ужасно холодным. Он больше не источал тепло, и у нее в сердце тепла не осталось. – Ты это сделала.
Слова жалили, она перестала плакать.
- Ты завела нас во тьму, - сказал он. – Ты не должна была говорить тогда первой и обращаться ко мне, как к одному из своих питомцев.
