«Ты никогда не вернешься; возможно, никогда не вернешься, а я, я…»
Она вернулась ко входу в пещеру, где был глубокий грот, полный песка, источавший запах селитры и йода. Тот грот был ложем ее бурной любви, который предоставил в часы безумия зеленый бархат водорослей и хрупкие занавески папоротников. Пошатываясь, она вошла туда. Ее колени подгибались, тело согнулось, а дрожащие руки закрыли лицо и дотронулись до другой соли: соли ее слез. Это было словно мучительное и жестокое прощание.
Издалека прозвучало имя Айме, будто зов из другого мира, крик разума, он достиг ушей возлюбленной Хуана, пробуждая в ней эгоизм, гордость, страстное желание побеждать, жажду роскоши и удовольствий:
– Айме! Айме!
Айме подняла голову, вспомнив о сестре, и горделиво выпрямилась. Она не хотела, чтобы ее увидели униженной и побежденной, плачущей над ушедшей любовью. Айме не ответила, но Моника уже приближалась. Она видела дорогу, высеченную от пика до крутого каменного склона, и спустилась по ней до песчаного берега, жадным взглядом больших глаз отыскивая вход в пещеру, и подбежала к ней, словно подталкиваемая предчувствием.
– Айме, что с тобой? Ты не слышала меня? Почему не ответила? Что с тобой?
– Ничего. Мне надоело, что ты меня постоянно преследуешь!
– Ты даже не заслуживаешь того, что я делаю. Поднимайся, иди. Ренато ждет в доме. Все, что ты решила, ты скажешь ему.
Вздрогнув от неожиданности, Айме вскочила. Она почувствовала себя так, словно Ренато застал ее в этом святилище любви Хуана, как будто эта ревнивая соперница, родная ей по крови, способна угадывать ее мысли. Нет, она не потеряет Ренато. Не потеряет всего, после жестокого удара потери Хуана, а вот Моника, готовая вырвать у нее Ренато, решившая бороться неизвестным оружием. Моника, в чьих глазах горела огромная сила любви и воли. Но уверенная Айме была хитрее и быстрее, и с трудом успокоившись, спросила:
– Что, Ренато в доме?
– Он приехал, чтобы решить все для свадьбы, но ты обещала, что сделаешь проверку на совесть.
– О, оставь меня!
Айме уже прошла взморье, карабкалась по дорожке, открытой меж скал, а Моника смотрела, как удалялась Айме, словно какая-то странная сила удерживала ее под неровной природной аркой у входа в пещеру. Ее глаза с удивлением пробежали по ней. Пошатываясь, она проникла в грот. Никогда она не подумала бы, что природа могла предоставить человеку такой естественный просторный зал, и вихрем в ее мыслях пронесся образ Хуана Дьявола. Она вспомнила обветренное лицо, презрительную улыбку, гордые глаза, облик одновременно притягательный, естественный и дикий, как эта пещера. Она уже угадывала, но отвергла эту пронзительную недобрую мысль и, перекрестившись, вышла следом за Айме.
