– Хуану Дьяволу! Хуану Дьяволу! То, что ты говоришь – ложь!
– Это правда! Клянусь! Сеньора Айме…
– Не упоминай ее, чтобы бесчестить, потому что это будет стоить тебе жизни! Ты лжешь, лжешь!
– Не лгу! Сеньора Айме любит Хуана Дьявола! Я видела их вдвоем на свидании!
– Замолчи! Замолчи!
Рука Ренато грубо схватила за горло метиску и безумно сжала, а Янина, не защищаясь, выбрасывала последние потоки яда:
– Это правда, правда! Убейте меня, если хотите, за то, что я сказала; но убейте также и ее, потому что она предательница!
– О, хватит! Хватит!
Он отпустил ее, и она свалилась. Вне себя от бешенства он взглянул на нее и повернувшись спиной, побежал в спальню.
Неподвижно стоя на коленях на скамейке, сложив руки, Айме не плакала, не молилась, а лишь испытывала боль в душе и теле. Она повернула голову при появлении матери, которая спросила:
– Дочка, что случилось? Где твоя сестра?
– Она ушла с моим посланием. Она попросит у него одолжения для меня. Это все. Я жду ее здесь.
Айме направилась к окну, пытаясь различить все шумы, но ни один не дошел до нее в полной тиши этой ночи. Все было во мраке, все казалось совершенно спокойным, только лишь холодела кровь в венах. Она хотела отойти, спрятаться, сбежать, но было поздно, потому что Ренато вторгся в ее комнату и властно приказал:
– Айме! Выходи!
Он почти выволок ее и потащил за собой, его пальцы, словно стальные крючки, вонзились в руку, принуждая покинуть спальню, где осталась испуганная Каталина, которая не успела произнести ни слова. Он подталкивал ее к свету фонаря, а затем пристально посмотрел на нее со звериным и ужасным выражением, пока она тряслась и пыталась отступить назад. Она уже не могла пятиться, а он все наступал. В его ясных глазах зажегся гнев бесконечной силы и ярости, которой не было названия, огонь, который Айме никогда не видела в его глазах, но который был ей хорошо знаком в других глазах, и она испуганно взмолилась:
– Ренато! Ты сошел с ума!
– Я сошел с ума и был слеп, нужно так сказать! Притворщица! Развратница!
– Почему ты так говоришь? Почему так смотришь? – задыхаясь от ужаса, она пыталась защищаться: – Ренато, ты потерял рассудок?
– Ты помнишь это письмо? Отвечай!
– Я… я… я… – не находя выхода бормотала Айме.
– Оно твое. Ты не отрицаешь, не можешь отрицать. Оно твое, да, это ты писала его! Ты обманула меня!
– Нет, Ренато, нет!
– В этом письме ты жалуешься, умоляешь, просишь сострадания у другого мужчины, а теперь ты должна просить меня. Но не проси, потому что это бесполезно. Это будет бесполезно!
