Она упала у распятия над кроватью Моники и заплакала от ужаса, страха и тревоги. Моника взглянула на нее, на ее испарину на висках, и поборов в себе этот ужас, она вышла, волоча ледяное тело и пламенную душу.
3.
В своем кабинете, с лихорадочным нетерпением нервный, неспокойный Ренато смотрел из стороны в сторону на уставшие шаги старого Ноэля. На миг глаза молодого Д`Отремона посмотрели участливо на старого нотариуса, и он предложил:
– Вы измучены. Вы можете отдохнуть, если хотите.
– Ты думаешь, я смогу отдыхать, не зная, чем все это закончится? Давай мы вот как сделаем: ты пойдешь отдыхать, а я подожду.
– Какая мысль! Вы уже не можете больше. Идите, Ноэль, идите спать.
– Я пойду прогуляюсь. Меня очень беспокоит, что донья София не легла, и ждет, что я приду поговорить с ней. Если ты позволишь мне воспользоваться этим потайным ящиком, прямо напротив спальни твоей матери, как она сказала. Откроется нажатием на лепнину, думаю, с этой стороны. Вот, да, лепнина провалилась, но дверца не поддается.
– О! Потайное место, что мы искали! Разве я не говорил, что это на этой полке? Вы открыли, нажав на лепнину.
Они подошли к книжной полке, где действительно находилось дверное пространство. Но в темном углублении была только смятая бумага, которую пальцы Ренато быстро схватили, и он воскликнул с чувством:
– Вот оно! Это оно! При мне отец смял это письмо и кинул туда.
– Это было то письмо?
– Да, думаю, что да. Вы, естественно, знаете, о чем оно.
– Нет, сынок, я никогда его не читал. Бертолоци отправил его с Хуаном, как я сказал, а твой отец прочел его у тела покойника, который был его неумолимым врагом.
Вглядываясь в обжигающие строки, Ренато замолчал, застыл надолго и начал читать вслух, что уже прочел взглядом. Начал читать с той же тревогой, с тем же непреодолимым уважением, как читал его отец у мертвого тела Андреса Бертолоци.
«Пишу тебе из последних сил, Франсиско Д`Отремон и прошу прийти ко мне. Приходи без страха. Я не зову тебя для мести. Слишком поздно получать плату твоей кровью за все, что ты сделал мне и ей. Ты богат, любим и уважаем, тогда как я нахожусь в унизительной нищете и жду приближающуюся смерть как единственное избавление. Не хочу повторять, насколько я ненавижу тебя. Ты это знаешь. Если бы я мог убивать одной мыслью, то тебя уже давно бы не было. Я постепенно иссушил себя злобой, которая овладела моей душой. Злоба убивает меня сильнее алкоголя и заброшенности. Из-за ненависти я молчал столько лет. Сегодня хочу рассказать кое-что, что может заинтересовать тебя. Это письмо вложит в твои руки мальчик. Ему двенадцать лет, и никто не позаботился окрестить его и дать имя. Я зову его Хуан, а рыбаки побережья Хуан Дьявол. В нем мало человеческого. Он хищное животное, дикарь, я вырастил его в ненависти. У него твое порочное сердце, а я дал, кроме того, полную волю его инстинктам. Знаешь почему? Скажу на случай, если ты не решишься приехать и выслушать меня: это твой сын…»
