— Пус! Идея! Идея же!!!
Не оборачиваясь, Мидун хмыкнул.
— Какие у тебя идеи… Одна светлее другой.
Енот не обиделся и показал коту пучок травы.
— Я тебе позавчера траву давал, и вчера ты ее пил. Но это же не просто трава! Это же сунь-трава! Тайная трава древних охотников! Они или ею, или ее отваром мазались, и всякий запах тела напрочь уходил. И через полдня как будто с чистого листа начинались запахи, прежних вообще не возвращалось. Так можно было подобраться к дичи поближе! Мы тут вчера ею все облили! Давай я еще больше тебе сварю этой травы, и мы весь запах точно выведем!
Пус закончил собирать куски тела Барки и связал простынь в большой узел. Кровавые пятна предательски проступили во многих местах, грозя рассказать всему миру о страшном содержимом узла. Он тоскливо глянул на друга, буркнул «вари» и ушел из пещеры зарывать ужасные улики.
Вернувшись, он натолкнулся на енота, который активно мешал отвар для победы над запахами. По мокрым глазам и высунутому на бок языку Мидун заподозрил, что психическое состояние друга очень сильно ухудшилось со вчерашнего вечера. Чумазый не обратил внимания на окалину, упавшую ему на лапу и пропалившую немалый участок шерсти. Уже без всякого стеснения енот справлял нужду под себя и даже, казалось, не замечал этого. «Плохо дело, плохо…» – среди своих блуждающих мыслей о вчерашнем Мидун нашел время подумать про друга.
— Вот! – котел с кипящей жидкостью оказался возле Пуса. ‒ Мойся!
— Свихнулся, что ли? Я же сварюсь, ‒ брезгливо молвил кот.
— Мелочи! Запаха не будет, тебя в яму не посадят!
— Да нет, давай уж подождем, пока остынет немного. А я потом пойду, посмотрю, что в городе творится. Кто о чем рассказывает. Поесть что ли?..
Взгляды друзей остановились на мешке с рыбой, оставленном вчерашним вечером в углу пещеры. И только тут они обратили внимание, что мешок несколько больше, чем был накануне. По очертаниям нельзя было угадать, что же в нем появилось. Осторожно крадучись, кот подошел к мешку и поднял его край. Пус обомлел. Внутри лежало тело Клавдии Сыцер.
Время давно перевалило за полдень, и солнце близилось к закату, когда Пус Мидун вышел из пещеры енота. Справившись с новыми похоронами, он хорошо намазался травяным отваром и сам заприметил, что запаха на нем никакого нет. Так, немного воодушевленный этим фактом, он гнал от себя дурное наваждение – образ Клавы, который то и дело врывался в его мысли наперегонки с образом Барки.
