Мысль выйти из криминала посетила меня полтора года назад. Лишь мимолетное желание, черт, скорее даже простое сожаление о том, чего я был лишен. Но этого хватило, чтобы укрепить меня в своем стремлении. Тогда, после вмешательства Дара-младшего, мне была предоставлена свобода, и я стал копать под Князя. На пленке, которую восстановил чудо-хакер, было отчетливо видно убийство Волка. Кузнец, переметнувшийся после произошедшего в мою команду, узнал в убийце киллера, с которым был знаком. Только вот тот самый киллер к нашему приходу лежал с аккуратной дыркой во лбу у себя в квартире.
Князь тщательно заметал следы, поймать его на чем-то было невозможно, и я окончательно понял, что раньше недооценивал его. Первое время за мной была установлена слежка, но мне было до фонаря. Я знал, что людей приставил ко мне Дрозд по решению лидеров.
За эти два года мы с Князем практически не пересекались. Лишь на сходняках, по необходимости. И каждый из нас сохранял видимость безразличия к другому. За это время я раздобыл достаточно компромата на него, позволяющего отправить его по этапу на несколько лет. Но это все мелочь по сравнению с тем, что на самом деле мне хотелось его уничтожить. Полностью. И срок за решеткой слишком слабое наказание.
Выйдя из душа, сразу направился в кабинет. Сел за стол и подкурил сигарету, не касаясь папки, а лишь прожигая её глазами. Каждый раз, когда мне доставляют этот материал, я испытываю одно и то же. Горечь, тошнотворная горечь заполняет меня до самых краев. В такие моменты позволяю себе открыть тщательно запрятанные воспоминания. Вот и сейчас. Закрыл на секунду глаза, и передо мной сразу же возник образ Надежды.
Я помнил каждую черту её лица, каждый изгиб тела… вплоть до последней родинки. Запрещал себе вспоминать, думать о ней, закупорил все эмоции и чувства, как только улетела. Так было проще. Я ломал себя, добиваясь этого безразличия, добиваясь спокойной, адекватной реакции при мысли о ней. Чувства мешали, не давали продуктивно думать, то и дело, проносясь во мне со скоростью света.
Но иногда позволял себе слабость. Когда я не скрывался от самого себя. Принимал как данность все эмоции и чувства и даже наслаждался ими. Они говорили о том, что все живо во мне. Что я не тот чертов робот, каким стал за это время. В такие моменты, когда брал в руки постоянные отчёты из Лондона, я мог мечтать. Бл*ть, это смешно, но я мечтал. Грезил о том, что смогу вернуть, смогу снова увидеть и уже никогда не отпускать. Первые отчёты я читал, стиснув зубы, а затем сминал бумагу в руках и напивался до потери пульса. Сухой, официальный тон доклада, но для меня он был словно вопль в моей душе. Смотрел фотографии и подыхал от безысходности. Как же мне хотелось сорваться с места и умчаться к ней, вымаливать прощение. А если бы не простила, я бы смог заставить. Самому становилось тошно от этих мыслей, и я снова спешил закрыться в безэмоциональном вакууме. Это отлично получалось. Вплоть до того момента, как я брал в руки очередной доклад о жизни Надежды.
