Нужно срочно идти на попятный, как-то удержать его, допытаться, кто подослал? Не на свои же гонорары собрался он подкупать сотрудника СОВА?!
Увидев, что Гусев подался к нему, Иванович рванул на себя дверь и выскочил в вестибюль. Но Глеб, налетев сзади, невольно произвел тот самый захват, которому обучают казачат, готовя их в пластуны — захватил репортера сзади согнутой рукой, пережав горло так, что тот и пикнуть не смог. Казачат учат одновременно всаживать в сердце часовому нож, но поручик всего-навсего придушил своего соблазнителя и втянул обратно в клозет.
Пока вторично помятый Иванович, держась за горло, яростно откашливался, Глеб заговорил покаянным голосом:
— Простите меня, Николай! Ей-богу, не хотел вас повредить. Но нельзя же вот так, в лоб, да офицеру!.. А у меня еще и нрав горячий…
При этом он быстро прикидывал, как бы исхитриться и все же позвонить в пятое управление.
— Черт бы вас побрал!.. — просипел наконец Иванович.
— Да виноват я, что ли, что нрав у меня такой?! Ну, вспылил!.. Вы бы тоже вспылили, при такой-то службе… — Гусев задумался на мгновение и выпалил: — А ведь у меня тоже идеалы! По-вашему, я держиморда какой-нибудь? Нет же! Да у меня точно такие же идеалы!..
— У вас?!
— Да. Но я не могу говорить открыто. Кто вас знает, что вы за человек?
— Да, провалитесь-ка вы, Гусев, с вашими идеалами!..
Репортер сплюнул и решительно устремился к двери, но Глеб схватил его за плечо, развернул к себе.
— Говорю же вам, господин Иванович, я горяч. Коли вспылю — сущий бес!.. Ну и куда вы пойдете, с мокрой-то головой? Высушить надо сперва, причесать…
— Не ваша забота!
— Да выслушайте же! Да, я горяч. Так и вы меня разозлили, нагородили чего-то про Бастилию, про самодержавие… Я даже толком и не понял! А тут еще и неприятность со мной приключилась, поиздержался изрядно…
Глеб действительно потратил деньги на похороны. И хотя тетку хоронили вскладчину, прореха в кошельке все же образовалась. А о том, что вскоре вступит в силу завещание, по которому трое племянников получат неплохие денежки, он, понятно, докладывать Ивановичу не стал.
— Поиздержались, значит? — подозрительно прищурился репортер, но вырываться перестал.
— Да. Я же сюда прямо с похорон приехал. Знаете, наверно, сколько берут в такую погоду землекопы? Говорят, мол, и динамитом землю не расковырять. А оклад жалованья у меня не такой, чтобы еще и динамит покупать… Вот, с горя и пошел я к «Палкину» — согреться да пообедать по-человечески. Все равно же одалживаться придется. Эх!..
