Андрей с изумлением слушал его. Ведь для него, шестнадцатилетнего юноши, командир — первый после Бога человек на корвете — был недосягаемым морским авторитетом. Но, оказывается, он тоже начинал свою службу на кораблях с тех же самых ощущений. Невероятно! И он с благодарностью посмотрел на Макарова.
— Я весьма признателен вам, Степан Осипович, за то, что вы разделили мои восторги при виде этого неповторимого зрелища!
— Дай вам Бог сохранить эти первые впечатления на всю оставшуюся жизнь. Они воистину бесценны!
— Благодарю вас, Степан Осипович, за это пожелание!
— А я объявляю вам искреннюю благодарность за предложения, которые вы сделали после посещения нами Англии, по совершенствованию приборов для измерения плотности воды на различных глубинах.
— Служу Отечеству! — вытянулся в струнку гардемарин.
Подошел старший офицер.
— Степан Осипович, по сообщению Василия Александровича, давление воздуха быстро падает! — с тревогой в голосе доложил он.
— Чего же тут удивительного, Андрей Андреевич! Ведь мы подходим к Бискайскому заливу, а он, как известно, мореплавателей никогда особо не баловал хорошей погодой. Прикажите боцманской команде закрепить на верхней палубе все по-штормовому и натянуть штормовые леера![20]
— Будет исполнено, Степан Осипович! — заверил командира капитан 2-го ранга.
— Ну что же, Андрей Петрович, — обратился капитан 1-го ранга к гардемарину, — видать, пришла пора и вам испытать первый в вашей жизни настоящий шторм. Уж что-что, а бурю на море в Бискайском заливе я вам гарантирую!
Палуба под ногами то кренилась, словно пытаясь стряхнуть с себя моряков, то вздрагивала и замирала перед тем, чтобы снова провалиться в бездну. В иллюминаторе мелькали стремительно несущиеся тучи, а затем в его стекло упруго била набежавшая волна, и некоторое время через зеленоватую воду пробивался лишь призрачный дневной свет.
— Что это мы с тобой, Алеша, торчим в этой душной каюте? Давай выбираться на верхнюю палубу, на свежий воздух!
— Настолько свежий, что по всей верхней палубе гуляют пенящиеся верхушки волн, — усмехнулся тот.
— А мы, держась за штормовые леера, пробиремся на полуют[21], где будет поспокойнее, — предложил Андрей.
Гардемарины поднялись по трапу, на который иногда густо сыпали брызги от разбивавшихся о комингс[22] верхушек волн, разгуливающих по верхней палубе.
— Вот это да! — воскликнул Андрей при виде беснующихся огромных волн, вдоль которых тянулись шлейфы пены, срываемой ураганными порывами ветра с их верхушек.
