Зима в Баку не холодная. Снега нет совсем. Правда, нередко задувают бешеные ветры — тогда пронизывает ознобом тело и все время скрипит песок на зубах.
В нашей курсантской толпе, среди всех этих недавних школьников и маминых сынков встречались и бывалые ребята. Нашлись такие, что унюхали в одном месте запах спирта. Шасть — а там стоит несколько огромных бутылей, закрытых резиновыми пробками. Притрусили то место соломкой, а вечером, когда разрешено было отдыхать, нацедили четыре фляги. Мешок сухарей, дюжина селедок — чем не пир. Кто-то так и сказал:
— Пир во время чумы.
На горе хлопковых тюков собралось до взвода курсантов, как докладывал потом начальству старшина. По очереди отхлебывали из фляг, торопливо зажевывали сухарями с селедкой.
Мне поднесли флягу, я понюхал и не стал пить. Ударило в нос резким, больничным духом, замутило.
— Хлебни, дурочка, не бойся!
На меня уже смотрели со всех сторон. Я приставил горлышко фляги к плотно сжатым губам, запрокинул голову. В полутьме не разобрать, пью я или нет. Но я не сделал ни глотка.
Вернул флягу. Ребята отстали.
А вскоре на горе тюков поднялся шум. Хлопцы мои корчились, стонали от боли в животах. Некоторые пытались вызвать рвоту широко известным среди пьющих людей способом — двумя пальцами, но не могли.
Один закричал жалобно:
— Спасите!
К нему присоединились другие, уже не стесняясь ничего.
— Скорее в госпиталь…
— Кто может, беги за врачом.
— Воды.
Кубарем скатившись с груды тюков, я побежал искать кого-нибудь из командиров. Я долго сновал по территории порта, пока нарвался на часового-азербайджанца и чуть не получил пулю в грудь, но все-таки нашел командира нашей роты.
Лейтенант, когда проснулся, посмотрел на меня строго, с укором: дескать, что же у тебя там творится на хлопковой горе?
К утру четверо курсантов умерли. Остальных участников "пира во время чумы" в тяжелом состоянии отвезли в госпиталь. Спирт в бутылях содержал в растворе тетраэтиловый свинец. Для технических нужд.
Не видно было конца погрузке и этой тяжкой жизни в бакинском порту. По радио передавали известия о том, что немцы захватили полстраны, что положение на фронтах продолжает обостряться. Мрак неизвестности и страха охватывал людские души.
Вдруг в жизни нашей роты наступил крутой поворот. Нас построили, и лейтенант, воздерживаясь от каких-либо эмоций, объявил:
— Все вы переводитесь в другое училище.
Кто-то на левом фланге не удержался и выкрикнул:
— А куда?
Лейтенант повел суженными глазами.
