В тот миг главный евнух поблагодарил небеса за то, что у него черная кожа. Потому что иначе бы все увидели, как в лицо ему ударила кровь. «Ай Аллах! – подумал он. – Зачем она это сделала?» Ну и что такого, что он поддался страсти и затащил московитку под лестницу? Теперь не время рассуждать. Нужно завершить дело, начатое Русланой.
– Что теперь будет? – в шепоте Русланы слышалось волнение. Ведь все мечты и планы могли рухнуть.
Постучав в изящную дверь с вырезанными на ней розами, Сюмбюль-ага прошептал: «Она больше не заговорит».
Перебирая в голове возможные пугающие варианты и стараясь не думать о произошедшем, Руслана приготовилась к неизведанному. Сейчас нужно было сосредоточиться только на том, чтобы произвести впечатление на пожилую женщину в центре комнаты. С этой женщиной связано все – ее жизнь, ее будущее, ее мечты. Она должна понравиться.
Той же ночью две больших тени, осторожно спустившиеся от дворца к берегу, бросили в воды Босфора какой-то мешок. Мешок дергался и извивался, но волны и течение тут же поглотили его. Заговорить Деспина больше не могла.
Руслана так волновалась, что ей казалось – все слышат, как колотится ее сердце. Вот и наступил ее судьбоносный час.
Она все время думала только об одном: «Я должна понравиться». Вдруг ей стало жарко: «А если Валиде Султан слышала драку? Если она решит не пускать к своему сыну эту московитскую кошку, которая вечно со всеми дерется и всех царапает?» Но ведь Руслана была приемной дочерью крымского хана! Так что ее наверняка не выгонят на улицу, а просто оставят во дворце. Или же отдадут замуж. А ведь пожилая женщина никогда никому не обещала, что примет чью-то чужую приемную дочь. Руслана с ужасом представила себе, как много лет она будет сохнуть и чахнуть в этом дворце, а затем, став седовласой старухой, умрет, так и оставшись наложницей. «Лучше смерть», – подумала она.
– Повторяй за мной все, что я буду делать. Смотри не вздумай глядеть в лицо Хафзе Султан, пока тебе не позволят. Пока не разрешат, рта не раскрывай. Не вздумай говорить громко, – шептал главный евнух.
Руслана внутренне собралась, вспоминая прежние указания Сюмбюля-аги. «Я все знаю», – сказала она самой себе. Вот уже несколько дней подряд, сидя вместе с чернокожими калфами, она твердила вслух: «Пока мне не разрешат, смотреть в лицо повелителю нельзя. Пока не разрешат, нельзя разговаривать. Говорить громко можно, только если он позволит». Иногда эти слова ей даже снились.
