Почему?
Да просто по документам он проходил как человек!
То есть ни те, кто его арестовал — удерживал — судил, ни те, кто проводил сканирование, определить настоящую расовую принадлежность не смогли. Второе — не удивительно, в плане сканирования с туронцами действительно что‑то не так, про это однажды даже была большая статья в прессе. А первое вызывало искреннее недоумение, но…
Но подробности преступления и поимки меня не интересовали. В данный момент проблема заключалась в том, что у туронцев очень быстрый метаболизм. То есть моя покупка действительно могла очнуться. А ошейник, позволяющий контролировать раба, на меня запрограммирован.
Если он очнётся и устроит погром в номере, то будет очень неприятно.
— Мэри, ты дура, — продолжала вещать Дасси.
— Умалишенная, — всё так же проявляла солидарность Лала.
— Нет! — отказывалась успокаиваться Бини. — Нет, ты видела, как он на тебя смотрел? Видела или нет?!
На последней фразе Бини сорвалась на рык, но этого подруге показалось мало. Она сидела за мной и не постеснялась со всей силы пнуть кресло. То, разумеется, не подвинулось, но пинок я почувствовала. И даже ответила, чтобы повторения не случилось:
— Да, Бини. Я видела.
— И?! — взвизгнула уже Лала.
— Справлюсь! — уверенно отчеканила я.
Девочки дружно застонали…
Реакция туронца, на которой так переклинило Бини, действительно была «шикарной». Впрочем, она вполне соответствовала моему «выступлению» перед немногочисленной публикой и, в том числе, подругами.
Дело в том, что существует ряд правил, единых для всех. В частности, осуждённых категорически запрещено продавать родственникам, друзьям и знакомым. Более того, если торговец заметит симпатию со стороны потенциального клиента, он так же обязан отказать в сделке. И ещё один, отдельный пункт — продавец должен понимать мотив покупателя…
Вот мне и пришлось устроить небольшой спектакль с тем самым пусканием слюны и жадными, бесстыдными взглядами. Большую часть времени я смотрела на массивный торс и узкие бёдра пленника, и говорить старалась с лёгким придыханием — чтобы сомнений в моих целях не возникло.
И вначале туронцу этот спектакль был вполне по вкусу — он откровенно забавлялся. Но после того как я наклонилась к хозяину этой партии рабов и, облизнув губы, громким шепотом спросила, как у этого «воина» с эрекцией, туронец, наконец, сообразил, что я не шучу…
Именно после этого момента выражение его лица и взгляд изменились. Теперь он смотрел с презрением, граничащим с ненавистью.
