— Что за мысли, моя дорогая, ты знаешь, что я с корнем вырвал это мое мимолетное прошлое и вернулся к тебе тем же верным и любящим, как в первые годы нашего супружества… Этот человек… его смерть… всколыхнула лишь то, что умерло ранее не только чем он, но и чем она…
Он обнял жену и посмотрел в глаза своими добрыми, честными глазами.
Она не устояла и потянулась к нему губами. Он запечатлел на них горячий поцелуй.
— Завтра же едем в Россию, — сказал он.
— Вот и отлично… А то признаться, я соскучилась…
— По ком? По родине?
— Вообще, да и по… Тамаре…
— Ты ангел… Но она в надежных руках… — окинул он жену восторженным и вместе благодарным взглядом.
— Все-таки…
В это время в дверь номера раздался стук.
— Entres, — произнес Осип Федорович, отходя от жены. Дверь отворилась и на пороге появился лакей.
— Вам посыльный еще утром доставил это письмо.
— Почему же вы доставили мне его только вечером?
— Виноват сменившийся утром швейцар… Он позабыл… Хозяин уже сделал ему выговор.
Пашков взял с подноса письмо, взглянул на адрес и побледнел.
— Хорошо, ступайте, — кивнул он лакею. Тот вышел.
— Что с тобой, Ося? — спросила Вера Степановна.
— Ничего, голубчик, мне только странно… Кто мог бы это писать? Адрес написан и по-русски, и по-французски.
— Мало ли здесь русских… Может быть, кто-нибудь из знакомых…
— Конечно, конечно! — проговорил Осип Федорович, вертя в руках запечатанный конверт, как бы не решаясь вскрыть его.
— Распечатай же! — нетерпеливо сказала Вера Степановна. Пашков раскрыл конверт, развернул письмо и стал читать.
Свет уже зажженной во время его отсутствия из номера лампы под палевым шелковым абажуром падал ему прямо в лицо, выдавая малейшее движение черт.
Вера Степановна не спускала глаз с мужа.
Письмо было, видимо, настолько интересно, что Осип Федорович читал его с особенным вниманием. Его щеки то покрывались смертельною бледностью, то вспыхивали ярким румянцем, капли холодного пота выступили на лбу и наконец глаза его наполнились слезами.
Он усиленно заморгал, чтобы скрыть этих невольных свидетелей его волнения, и сложил письмо, внутри которого было еще несколько записок.
Но от Веры Степановны не укрылись слезы мужа.
— Ты плачешь, Ося?
Он ответил не сразу, все еще как-будто находясь под впечатлением прочитанного письма.
Вера Степановна повторила вопрос.
— Если хочешь знать правду, да, плачу…
— О чем, и от кого это письмо?
— О том, что мне действительно стыдно перед ним… Ты права…
— Перед кем?
