Я с вами беседую, слова ломаю в диагностике, рассчитанной на лживых патриотов, а ко мне уже прохожие мужчины присматриваются, оценивают, влюбляются, загораются бензовозами на дороге.
Предлагаете, чтобы я дитя по колёса машины толкнула, колясочку двинула ножкой, ненароком, якобы, случайно, и за трагедию деньги с водителя взяла - гору Алтайскую золота.
Не получится у меня, мил человек, и не человек вы, вроде, потому что - рыло, но рыло и у французов, угодные рылы, родовитые, Пушкина в молодые годы напоминают французы.
Машина ребенка раздавит, а водитель, и полицейские, и медбратья, может быть, и медсёстры - на меня набросятся, снасильничают, изомнут моё тело белое, сдобное, отполированное чужими телами, что совершали в жизни много пагубных ошибок, а отраду видят только во мне, коленопреклонённой, как Париж перед казаками.
Снасильничают, ни копейки не заплатят, оттого, что уверены - по любви меня облагораживали, и оставят одну, растерзанную с трупиком ребенка в коляске - картина Апокалипсиса, а не добро.
Истины в том нет, и Правды нет, идите своей дорогой, рылохвостый искуситель!" - мать-героиня вздохнула, твёрдой походкой направилась к автобусной остановке, потому что на автобусной остановке - тишь и благодать, спасение от насильников, город Изумрудный на автобусной остановке.
Но не дошла - повалили, задрали юбку, насильничали над ней клерки, полицейские, бухгалтера, менеджеры нижнего звена; до сего момента не подозревали, что влюбятся, что страсть в них всколыхнется бурым медведем в Чернолесье.
Импотентами слыли, а как заколдованную мать-героиню увидели - взалкали, в оборотней превратились, шерсть вздыбили на загривках - любо-дорого чёрту посмотреть, и знаю - не заплатят голодной женщине, дитё новое сделают, и на дитё денег не дадут, голоса их - развязные вначале - потускнеют, свинцом зальются, в вату робкого оратора - что изо рта падает облаками - превратятся. - Из рыла чёрта хлынула зеленая пена с запахом шафрана и духов "Шанель номер пять". - Иыыыхма! Ирма!
Обманул меня Симеон отшельник, искусил, под смерть подогнал - безобразное дело, человека за ним не видно, тысячи чертей будут прОкляты после моего позора, как беженцы из Сирии.
Графиня! Алисия! На общественный суд ваш выношу свою смерть от ваших же побоев; рука у вас каменная, а вы - баба!
Вид снизу на вас - пещера воспоминаний, и зов из вашей пещеры - томительный, творческий - никакого попустительства религиозных организаций из пещеры не слышно, а только - чистая и светлая юность у вас между ног, и нужно эту пещеру-юность воспитывать, направлять, закалять в проруби, защищать от злых духов Чукотки, откуда бы нанайцы не дули в вас, девушка с двумя холмами на груди - рухнут на меня, задавят, погребут!
