Случай для психиатра | страница 70
— Пит, это не преступление, — иметь несколько странные наклонности. И кто-то вроде доктора Эрнста может тебе помочь. Я знаю, что ты думаешь о психотерапии, но не говори ничего, Пит, не отказывайся. Я сейчас же ему позвоню.
Ультиматум?
— Джоан, послушай…
— Я хочу позвонить ему сейчас же, Пит.
Конечно, это ультиматум.
— Свяжись с ним, Джоан. Скажи, я желал бы встретиться с ним, как только это будет возможно.
И что делаешь ты, не приближайся к открытому окну на восьмом этаже над 60-й Восточной улицей, пока набираешь номер, ибо, беби, ты этого ищешь.
— Бедный Пит, мальчик мой…
Герр доктор излучает сострадание.
— Конфронтация с самим собой столь же трудна? Взаимопонимание так болезненно?
Этот грязный коротышка узнает все. Да, он превратит меня в болезненное месиво. Но я не доставлю ему удовольствия признанием. Я безразлично пожимаю плечами — это вызывает новый приступ боли, — и он кивает. Я не знаю, убежден он в моем безразличии или стоицизме. Он поворачивается к Джоан.
— Что до вас, дитя мое, эпизод, представленный нам обвиняемым… Можете ли вы утверждать, что не находите никаких изменений? Никакого преуменьшения?
— Нет. Но я выгляжу законченной кретинкой. Полной идиоткой. Я не была такой, как он хочет показать.
— В тот момент у вас создалось впечатление, что он не полностью откровенен с вами?
— Да. Тогда я попыталась заставить его рассказать мне все.
Доктор, казалось, был потрясен.
— Все? Историю его случая? С детства?
— Нет. С того момента, когда появился страх невозможности заниматься любовью со мной. Он сказал, что потому и подцепил девицу в Лондоне: попытаться понять, посмотреть, и подобная вещь произошла и с ней. Вплоть до того дня, когда ради смеха она надела свой парик ему на голову, и это его возбудило. Тогда его действительно охватила паника. Поэтому в Копенгагене он захотел переспать еще с одной девицей…
— Которую звали Карен?
— Полагаю, да. И на этот раз он был беспомощен до тех пор, пока не надел одежду этой девицы.
— Ach, so. И еще он вам описал свои отношения с женщиной по имени Вивьен Дэдхенни?
— Да. И рассказал, как он придумал план провоза ее белья к нам. Он сказал, что набирался храбрости, чтобы попросить меня… ну, ладно… поиграть с ним, согласиться в надежде, что мы вернемся к нашей прежней сексуальной жизни. Позволить ему надеть это белье, когда мы займемся любовью и будем одни в доме. Он сказал, что это могло быть решением.
— И вы поверили в то, что он говорил? На слово?