— Кто он у тебя? — спросил я.
— Мой любимый-то? Да инженер.
Она произнесла эти слова — «мой любимый» — буднично, не выделяя интонацией, как замотанные семьей бабы говорят про мужей «мой пьяница» или «мой дурак».
— Он тебя любит?
Она ответила, подумав:
— Да, пожалуй, нет. Ему сейчас трудно кого-нибудь любить. На всех баб злится, а я как раз под рукой.
Еще немножко подумала и заколебалась:
— Вообще-то, по-своему, может, и любит…
Ох уж эта любовь «по-своему»!
На щеке ее, под глазом, темнел не до конца запудренный кровоподтек.
Я спросил:
— Он, что ли?
Елена без обиды махнула рукой:
— A-а… С ним бывает.
Я сказал:
— Ну что ж, главное — чтобы ты была довольна. Тебе-то с ним хорошо?
Она пожала плечами:
— Да понимаешь… как тебе сказать? В общем-то, это не важно — я ж его люблю.
Она уже посматривала на часы в конце платформы.
Я посоветовал:
— Ты скажи, пусть хоть по голове не бьет. Уж очень у вас весовые категории разные. Угробит — его же и посадят.
— И передачи носить будет некому, — подхватила Ленка и улыбнулась.
На этой ее улыбке мы и разошлись — она бросилась к подошедшему поезду метро. Уже стоя в вагоне, сквозь незакрытую дверь попыталась объяснить:
— Он нервный, быстро раздражается. А тут еще я лезу со всякими глупостями…
Двери закрылись.
И опять я подумал: ну за что ей так не везет?
Но разговор этот долго, чуть не месяц, не шел у меня из головы. И я стал постепенно сомневаться: да так ли уж ей не везет? Может, в другом дело?
Ведь девчонка неглупая и достаточно проницательная. Ищи она человека полегче да поуживчивей — ведь нашла бы. Ну, раз ошиблась, два — но не все же время подряд!
Видно, к легким мужикам ее саму не тянуло. Что искала, то и находила.
И вообще, думал я, что-то слишком уж скоро мы начинаем жалеть неудачливых в любви. Даже не пробуем разобраться: а на чей взгляд они неудачники? Если на свой собственный — ну, тогда можно и пожалеть. А если только на наш, со стороны…
Вот альпинист лезет на Памир, да еще гору выискивает самую каторжную, мы ж его не жалеем! Парень идет во врачи, на всю жизнь избирая общение с больными, увечными, слабоумными — тоже не жалеем, бывает, еще и завидуем.
Люди стремятся к трудному не по ошибке и не по глупости, а чтобы в полную меру почувствовать себя людьми.
А Елена, пожалуй, лучше всего в жизни умела — любить. Всякий же талант, и любовь в том числе, требует груза на пределе возможностей. Так что, если смотреть поглубже, ей как раз везло. В работе, пожалуй, выложиться до дна не удавалось. Зато уж в любви все свое брала — точнее, отдавала…
