Вот только как ни старался палач разузнать о казне разбойников, никто ничего не сказал. Скорее всего, простые наемники о ней даже не догадывались. О монетах нужно было бы спросить их капитана. Бюргермейстер все еще надеялся из отрывочных признаний составить представление о пути, что приведет к серебру.
Но после того как четвертый разбойник оказался на грани смерти, Венцеля Марцела стали одолевать сомнения, а были ли вообще у разбойников богатства. Похоже, те несколько монет, что побоями и пытками отнимались у селян и купцов, тратились на оружие и снаряжение. Ведь отряд наемников готовился к войне.
Может, и не стоило их тревожить? Ушли бы себе на битвы королей и сложили там свои головы. А если не сложили, то вернулись бы обратно, и все продолжилось. Нет, их нужно было уничтожить.
– Я должен отдохнуть, – устало промолвил Венцель Марцел, и по тому, как радостно заблестели глаза судьи, понял: Перкель готов до собственного беспамятства продолжать судебное дознание.
«Пусть тешится. Меня не обскакать. Это я освободил город от беды», – подумал бюргермейстер и, уходя, бросил на Перкеля строгий и властный взгляд.
Выбравшись из подвала и тяжело прошагав по зданию тюрьмы, Венцель Марцел распахнул дверь и оказался на небольшой площадке, три ступени которой вели во внутренний дворик.
Несмотря на то что на город опустились сумерки, дворик был полон народа. Но горожане, их жены и даже маленькие дети не перемещались и даже не вели бесед. Они стояли плечом к плечу.
«Их собрали крики пытаемых разбойников. Это радует и веселит их души. Глупый народ! Воистину правы древние римляне: люди нуждаются в хлебе и зрелищах. Что еще нужно простому человеку для счастья? А что нужно мне?..»
Задавшись этим вопросом и не ответив на приветствия и поклоны горожан, Венцель Марцел направился домой.
«Да, хлеба и зрелищ… Зрелищ и хлеба…»
Перед глазами бюргермейстера все еще стояла толпа горожан, собравшихся во дворике. Он улыбнулся. Но не толпе. Венцель Марцел улыбнулся пришедшей, пусть и дьявольской, но приятной мысли…
* * *
Утром перед развалившимся в кресле у камина бюргермейстером стоял колбасник Рут.
Венцель Марцел, улыбаясь, маленькими глотками пил холодную фруктовую воду.
– Значит, к воскресному утру ты и твои подмастерья успеют приготовить указанное мной количество колбасы, сальтисона и мясных лепешек?
Колбасник в ответ почтительно кивнул.
Бюргермейстер отставил чашу с напитком и, сложив руки на мягком брюхе, добавил:
