- Может быть, всего капельку…
Я протягиваю ей миску, и Ким потихоньку подползает ближе.
- Сколько тебе лет? – спрашиваю я.
Она засовывает в рот целую ложку лапши и тихо бормочет:
- Четыре с половиной.
- А мне семь и три четверти.
- Мне не нравится Эрл.
Я смеюсь:
- Мне тоже.
- Он твой папа?
- Ни хрена подобного.
Ким спокойно кивает. Явно привыкла к плохим словам. Эрл говорил мне, что ее мама проститутка, и что скорее всего они жили на улице.
- У тебя есть дом? – из любопытства интересуюсь я, потому что и сам собираюсь жить на улице.
Ким молча качает головой.
- А где ты спишь?
Она опускает голову и запихивает в рот еще одну ложку лапши.
- Твоя мама и правда умирает?
Ким кивает.
- А у тебя…
- Почему у тебя бывают приступы? – перебивает она, поднимает миску выше и пьет юшку. По подбородку стекают капли.
- Кто сказал, что у меня бывают приступы?
Сделав большой глоток, Ким опускает миску.
- Эрл. У тебя сегодня был приступ, и он сильно разозлился.
Я складываю на груди руки. Не стоило ему такое говорить. Мне нужно было увидеть Датч. Она была… расстроена. Я почувствовал. А когда пришел, она гуляла в парке с мачехой.
Датч говорит ей, что девочка, которую ищет весь город, строит замки в песочнице. Мама девочки бегает по парку, то и дело спотыкается и зовет дочку. Дениз сгорает от стыда. Она же не видит призраков, как мы. Поэтому не верит Датч и прямо на глазах у всего народа отвешивает ей пощечину.
Меня пожирает злость. Почти такая же сильная, как тогда, когда Датч затащили в ту квартиру. Все на нее орут, говорят, что она ужасный ребенок. Но она права. Девочка рядом, машет маме. Люди кретины.
К сожалению, иногда я не могу справиться со своими эмоциями и в этот раз решаю, что мачехе давно пора исчезнуть. Достаю меч, но Датч в ужасе. Качает головой и смотрит на меня умоляющими глазами. Поэтому я зачехляю меч и обиженно прячусь между деревьями, пока все продолжают на нее орать.
Появляется ее папа, но не злится на Дениз, а обнимает ее и помогает сесть в машину, как будто мачеху кто-то покалечил. Я бы мог ее покалечить, но проворонил свой шанс.
Потом он идет к Датч. Опускает голову, как будто ему стыдно, и тихо спрашивает, не знает ли она, где тело. Датч кивает и, икая от слез, рассказывает.
Когда я ушел, туда уже явился целый батальон копов. Территорию оцепили и стали по картам координировать поиски.
Я смотрю на Ким и, черт его знает почему, рассказываю правду. О Датч. О своих мечтах. О том, что знаю, попадет ли человек в ад. Но рассказываю не все. Не говорю, что ее мама уже умерла. Правда, не от болезни. Ее убил какой-то мужик и закопал где-то в Вест-Меса. Я видел этого мужика, когда однажды Эрл разрешил мне сходить в магазин. Вот почему мать Ким показалась мне знакомой. Келли стала первой жертвой того человека. И именно ее убийство приговорило его к вечности в аду.
