Записи сенсориума — из того же самого источника, что использовался для наказаний, — давали такой уровень обучения, с которым не могло сравниться ничто другое. Сидя в каменных креслах с психостимуляторными шлемами на головах, Каррас и остальные переживали адские битвы через ощущения космических десантников, которых давно уже нет в живых. Как и в покаянном ящике, вмешаться в эти записи нет никакой возможности. Поля сражений, по которым ступала их нога, давным-давно спали мёртвым сном. Они могли только наблюдать, но кровавая бойня, что разворачивалась вокруг, была потрясающе яркой и живой: картинки, запахи, звуки — всё.
Они смотрели глазами стойкого Чёрного Храмовника, пока его и его братьев в конце концов не перебили таутянские боескафандры на вытоптанном пятачке соляной пустыни под палящими лучами тройного солнца. Отступи Храмовники с боем — могли бы выжить. Но гордость заставила их стоять до последнего и уплатить за это собственной жизнью. Урок, хотя и смертельный для учителей, не пропал втуне.
В другой записи они пережили последние минуты штурма тиранидами ракетной базы где-то в секретном месте Ультрамара. Силы четвёртой роты Ультрадесанта держались сколько могли, ожидая поддержки с воздуха, которая так и не пришла. Каррас сморщился, когда огромная, истекающая слюной пасть сомкнулась на ногах космодесантника, через органы чувств которого он переживал эту страшную бойню. Ультрадесантника перекусили пополам и проглотили в два трепещущих куска. Только Трону ведомо, как удалось вернуть его шлем и вставленный в него инфокристалл.
Ещё они стали свидетелями убийственно размеренного наступления смертоносных некронов. Похожие на скелеты фигуры из чёрных металлических костей, казалось, идут вперёд почти лениво. Они не торопились никогда, абсолютно уверенные в своей победе, в неудержимости той силы, которую представляют. Снова и снова казалось, что Космические Волки, которые вели с ними бой, добились какого-то прогресса, но только лишь до момента, когда тощие чёрные тела снова поднимались с земли и брали в руки оружие — трупы, бесконечно вызываемые обратно к жизни. Космическим Волкам было не победить. Они отступали, усеивая своими телами землю, которую отдавали.
Всё это и многое другое Каррасу и остальным приходилось терпеть, ощущая боль и потерю тех, чей опыт они переживали со стороны. Для Карраса это были одни из самых тяжёлых занятий, ибо он ничем не мог помочь отважным воинам. Он по-новому ощутил жалость к братьям, таким как Иддекай, которым приходилось переживать потерю братьев из своего ордена внутри покаянного ящика. Эти битвы давно канули в прошлое — и всё же, через канал сенсориума они казались такими же настоящими и осязаемыми, как каменные подлокотники кресла, которые он стискивал побелевшими от напряжения пальцами. Часто после такого сеанса, хотя там и не было никого из его благородного ордена, Каррас поднимался с каменного сиденья, охваченный горем, пылающий гневом, стиснув кулаки, в отчаянии ища врага, которого можно убить, чтобы отомстить за пережитое. В этом он был далеко не одинок. Сеансы эти изматывали до крайности. Совет Караула зорко следил, чтобы испытать гибель своих родичей доставалось только нарушителям порядка, но всё равно многие кричали в голос от душевной боли и бились в титановых узах, которые не давали двинуться. Какая разница, что умиравшие носили другие цвета, другую символику и говорили с незнакомым акцентом? Всё равно это действовало исключительно сильно.
