С отчаяния заплакал бедный Этьен:
— Ушёл от меня огонь! Это он оттого ушёл, что я испугался. Не смог я со своим страхом совладать. Моя это всё вина.
Тень Зверя приблизилась и говорит:
— Понятно, ты испугался. Но ничего в этом плохого, ничего позорного нет. Вот уступить страху — это плохо и стыдно. А ты с ним боролся, сделал всё, что мог, тут к тебе придраться нельзя… Глянь-ка, ты за моим живым огнём ходил, а он сам к тебе явился.
Посмотрел Этьен — на месте его маленького костра из сухих трав лежали красные раскалённые камни. И все камни очага тихо горели. По ним бегали голубые язычки пламени, и шёл такой жар! От радости и удивления у Этьена дух перехватило.
А Зверь смеётся:
— Ты мой огонь заслужил. Сохрани тот камень, что ты из недр земли вынес, покажи его людям в посёлке. В этом-то булыжнике и есть моя тайна, тайна камней, которые могут гореть. Когда понадобится, приходите, берите здесь камни. Только ограды моей не трогайте.
Этьен не мог скрыть своей радости:
— Ну как мне благодарить тебя, господин Зверь? Не тревожься: завтра все узнают, какой ты добрый.
Тень Зверя этаким козлёнком вдруг подпрыгнула и закричала:
— Что ты говоришь, несчастный! Ни в коем случае не рассказывай, что это я сделал тебе такой подарок. Нас, бедных сказочных Чудо-Зверей, безжалостно преследуют. И тех, кто в дружбе с нами.
— Так как же быть? Не принесу огня — заявятся драгуны. А если расскажу про ваш огонь из камней — так вы говорите, что всё равно заявятся. Как ни верти, а беды ждать.
Совсем Этьен приуныл. А Зверь его утешает:
— Да нет же. Это только про меня тебе не нужно рассказывать. Кто вам мысль подал камни жечь? Гильо, ведь правда? Так вы просто исполнили его приказ, вот и всё. А теперь прощай, а то у меня дела есть по ту сторону Марманьи…
И большая чёрная тень взлетела, словно её ветром сдуло. Долго Этьен следил за ней глазами, пока она скользила по склонам, перепрыгивала через гребни гор… А потом и вовсе исчезла. Вздохнул Этьен: обидно ему было, что не сумел он Чудо-Зверя поблагодарить как следует. А может, Зверь и так всё понял?
На следующее утро является Гильо в литейную — зубы наточил, того и гляди, кусаться начнёт. Но пришлось ему только собственный язык прикусить: печи зажжены, работа идёт как ни в чём не бывало. Увидел Гильо, что всё в порядке, от сердца у него небось отлегло. Но всё-таки покричать-то надо, чтоб уважение к себе поддержать:
— Ну что, лодыри, бездельники, лентяи? Хорошенько поискали, так и нашли топливо?
