Скорее всего, сам факт споров по поводу подлинного существования Ильи Муромца — это демонстрация широкой популярности былинного персонажа, знаменитого своими подвигами и сказочно неправдоподобной жизнью. Образ Ильи Муромца также является откликом русского самосознания на исторические процессы, происходившие на русских землях. Стоявшая перед угрозой постоянных набегов половцев и печенегов древняя Русь постоянно нуждалась в защите своих земель. И создание образа национального героя, подобного Илье Муромцу, было вызвано потребностью общества в пропаганде и героизации подвига по защите родины. Это можно сравнить с тем, что происходило в литературном процессе в советской России во время Гражданской и Великой Отечественной войн, когда общество испытывало потребность в сильных и мужественных людях, готовых отдать свои жизни в сражениях за свою страну.
Таким образом, пропаганда и популяризация подвига была заложена уже в первых литературных памятниках, которыми являются, в том числе, и былины о русских богатырях. Сама история жизни Ильи Муромца, который был недвижим до тридцати лет, а потом поднялся и пошел защищать родину, символизирует собой пробуждение и мобилизацию русского духа, который поднимает живые силы в теле человека, вызванные потребностью в их реализации на поприще служения родине. Настал момент, как следует из былины, и пришли старцы («калики переходные») к дому Ильи и мановением слова заставили его подняться на ноги которые не ходили. Встал Илья Муромец на ноги, испил простой водицы, на которую ему указали старцы, и обрел силу нечеловеческую. А из тех же уст «калик переходных» прозвучало повеление Илье идти на службу к князю Владимиру, что он и сделал, находя по пути в указанном ему месте и коня богатырского, и доспехи. Слово старческое в данном случае означает призыв духа подняться. Оно перекликается с основной христианской идеей, пришедшей вместе с принятием крещения княгиней Ольгой. Здесь видится аналогия с визитом Иисуса Христа к мертвому Лазарю, интерпретированная Борисом Гребенщиковым в одном из песенных текстов, как «Господь сказал Лазарю: Проснись и пой».
Как по мановению волшебной палочки, через принятие духа, восстал и Лазарь, поднялся и Илья Муромец. Символическую роль в данном случае сыграли старцы, знающие все наперед. Эти христианские перепевы, находящие воплощение в былинном эпосе русского народа, свидетельствуют о том, что Русь в X–XI веках уже была плотно вовлечена в общеевропейский процесс популяризации христианской культуры, создавая на библейской сюжетной основе свои аутентичные образы героев, вышедших, якобы, из народа.
