Они ненавидят в инакомыслящем не столько другое мнение, которого он придерживается, сколько нахальство, благодаря которому он судит самостоятельно, на что они сами никогда не отважатся и что в душе отлично сознают. Короче сказать, мыслят очень немногие, а свое мнение хотят иметь все поголовно. Что же им при таком положении вещей остается, как не зазубрить и голословно повторять готовые чужие мнения, вместо того, чтобы составлять их самим! Если дело происходит таким образом, то что же значит голос ста миллионов людей? То же, что какой-нибудь исторический факт, который встречаешь повторяющимся у сотни исторических писателей, а потом оказывается, что все они переписали его друг у друга, так что в конце концов все сводится к сообщению кого-то одного. Оно – это то, что я говорю, что ты говоришь, наконец, что он говорит; в итоге оно не что иное, как серия утверждений.
Тем не менее в споре с обыкновенными людьми можно пользоваться общим мнением, как авторитетом.
Вообще, когда спорят между собою две заурядные головы, оказывается, что избираемое ими обоими оружие большею частью сводится к авторитетам; авторитетами они тузят друг друга. Если более способной голове приходится иметь дело с плохой, то и для нее самое благоразумное взяться за то же оружие, выбирая его сообразно слабым сторонам противника. Такой противник, окунувшийся, словно Зигфрид[13], в пучину неспособности к мышлению и суждению, становится по определению таким же крепко закаленным против оружия логических оснований.
«То, что называют общественным мнением, основывается на мнении не более чем двух-трех особ»
В области права, в судах диспуты производятся только при помощи авторитета: авторитета твердо установленного закона. Для осуждения достаточно отыскать и привести соответствующую статью закона, то есть такую, которая применительна к данному случаю. Но и здесь остается большое поле действия для диалектики, потому что в случае надобности конкретный случай и нужный закон – даже если они, собственно, и не подходят друг к другу – переворачиваются и так, и эдак до тех пор, пока не окажутся подходящими, или наоборот.
Уловка 27. Когда не знаешь, что отвечать на утверждения противника, то можно с деликатной иронией признаться в своей некомпетентности: «То, что вы говорите, недоступно моему слабому уму; может быть, вы и правы, но я не понимаю этого, потому отказываюсь высказать какое-либо мнение». Таким образом слушатели, у которых пользуешься уважением, вполне убеждаются, что твой противник говорит ужасный абсурд.
