Если бы кто увидел тогда Санька, он бы не подумал, что в школе его дразнили не иначе как Сашка-толстый или Санька-пухлый. Особенно удивился бы физрук. Санька летел по накатанной дороге как на крыльях, но свора нагоняла. И деваться некуда — дорогу к гаражам чистил трактор, по бокам отвалы и целина. Хотя, вот, целина, ноги-то у него подлиннее собачьих будут, завязнут может шавки, хотя бы мелкие. А там на дерево какое-нибудь, парк неподалеку. Завернув за поворот, чтобы край дороги скрыл его от собак, взлетел по спрессованному отвалу и перевалился через него, ухнув в снег по пояс. Сорвал шапку, сбросил пуховик — потные, может хоть тормознут да понюхают, кобели драные. Выдернул ноги из сугроба, а заодно и из валенков, и ломанулся по целине к кустам. Добежав до кустов, оглянулся — шестеро самых крупных псин, взмывая над сугробами, скачками шли за ним. Кусты как назло стояли стеной. Санька затравлено заозирался в поисках прохода, отломал торчащую рядом суковатую ветку. "Чёрт, куда бы деться отсюда?! Ну хоть куда! Где тут…… проход!" Псы подлетали, Санька оглянулся последний раз и буквально за спиной, в толще снежных кустов, увидел проход, за которым стояли зеленые сосны. Прыгнул туда, запнулся и покатился по зелёной траве. Сзади послышались испуганные взвизги шавок. Стая удирала. Санька очумело огляделся по сторонам, а когда решил снова посмотреть на собак — кругом уже стояли сосны. С неба светило солнце, зеленела трава. Снега не было.
А потом были трое суток метаний босиком по незнакомому лесу в поисках хоть каких-нибудь признаков человека, хоть одной дороги или просеки, хоть одной завалявшейся бутылки или банки. И вот когда он в отчаянье лежал с резью в животе, объевшись каких-то ягод, он услышал звук барабана. Звук был странным, его не кружило и не разносило по всему лесу — шёл он строго с одного направления, в котором поднявшийся Санька и потопал. И спустя два часа набрёл на стойбище, посреди которого увидел здорового старика, мерно бьющего колотушкой в большой бубен.
— Дедушка, я тут заблудился! Помогите мне! От вас позвонить можно? — жалобно спросил его Санька.
Старик ответил что-то на непонятном языке. "Чукча что ли? — подумал Санька. — Да нерусский ещё".
— Ду ю спик инглишшш? Шпрехен зи дойч? Телефон! Фоун! Телефункен!..……… в рот!..…!
Дед скорчил злобную рожу и с какими-то резкими словами зарядил ему колотушкой в лоб. Сначала посыпались искры, а потом стало темно.
