Это бессвязные слова без смысла, волны которых неустанно следуют друг за другом, постулаты и правила, о которых я ничего не знаю, вызывают у меня головокружение и сонливость.
Когда это закончится, не может же это продолжаться вечно?
Синие облака в небе пролетают мимо, и листья на деревьях начинают шелестеть. Собирается дождь.
Если я долго буду смотреть на пастора, может быть тогда он почувствует, что уже достаточно и перестанет говорить.
Я оглядываю окружающие лица, которые выражают благоговейную усталость. Они слушают с благодушным детским вниманием, граничащим с изумлением. Понимают ли они всё это, или же это от того, что они слышат всю жизнь эти слова?
Они запевают. Прихожане следуют неспешной торжественной мелодии, исполняемой органом.
Мейнт суёт мне текст под нос, и я стараюсь петь вместе со всеми и по возможности делаю непринуждённое лицо.
Иногда мой голос неожиданно срывается — это нарушает общую чистоту звучания, вносит диссонанс в общее пение.
Я пытаюсь следовать мелодии, я беспомощно путаюсь в нотах, а затем начинаю просто беззвучно шевелить губами.
Если пастор ещё не слышал моих неверных нот, то возможно, что учитель уже рассказал ему о моем незнании Апостолов…
В следующей части проповеди, я вдруг вспоминаю, как у себя дома, в Амстердаме, тайно заглядываю в книгу с картинкой, которая вызывает у меня учащенное сердцебиение: женщина без одежды, которая наклонилась вперёд; она обладает белым, полным и мягким телом. За её спиной стоят два старика с грубыми и злыми лицами. Один поддерживает в раздумьи подбородок, другой держит свои руки на голом животе женщины. «Сусанна и старцы» — было написано ниже картинки и я слышу теперь те же слова в проведи[5].
Мужчины, которые сидят в первом ряду, называются старейшинами. Неужели они все так поступают?
Эти мужчины, Хейт (отец)..? Я не могу себе представить, что он так поступал с Мем.
Эти тощие руки на круглом, голом животе, почему об этом говорят на проповеди в церкви?
В конце проповеди старейшины идут один за другим по среднему проходу церкви.
Они держат чёрные бархатные ящики в вытянутых руках и люди кладут на них руки. Мужчины встряхивают ящики и по церкви разносится звон монет. Я тоже опускаю внутрь монеты, которые нам перед уходом выдала Мем.
Я сначала подумал сохранить эти деньги для нашего будущего побега, но Бог мог увидеть мою уловку и наказать меня.
Мои монеты издают звон и я направляю свой взор ввысь: смотри, Бог, мои деньги там.
