Мой отец всегда говорил, что я еду к фермерам. Фермеры — это овцы, амбары, стога сена, козы и лошади. Это я знаю из учебников. Рыбаки?
В моём воображении предстали ветхие хижины на открытом всем ветрам побережье, два старика, сидящие и чинящие рыбацкие сети.
Я не люблю рыбу, и никогда в жизни не полюблю, лучше уж умереть от голода, чем съесть её! Что я здесь делаю, зачем оставил всё, что любил? Где моя мать, где мой родной дом? И куда попал Ян? Если бы я знал, где он, то мы могли бы бежать вместе.
Если я вернусь обратно, то может смогу найти нашего водителя? Надо спешить, может машина всё еще в деревне.
Искра надежды затеплилась во мне: я начинаю бежать обратно. В тишине гулко отдается топот моих ног. Я чувствую во рту привкус крови от прокушенной губы.
Корова смотрит на меня и мычит громко и горестно. Вдали я вижу возвращающегося мужчину, на руле велосипеда болтается мой чемодан. Когда я, задыхаясь, останавливаюсь возле него, он смотрит с удивлением, но ничего не спрашивает.
Мне становится совестно и немного смешно. Сконфуженный, я забираюсь на багажник велосипеда.
Мы едем по дороге, которой нет конца.
«Видишь дамбу, там, где заканчивается дорога? Нам туда».
Я выглядываю из-за спины мужчины и получаю удар ветра в лицо. Я прячусь опять за его спину: всё равно увижу, когда доедем.
«Спускайся. Это Лаксум. Мы приехали».
Я осматриваюсь и вижу голое, открытое всем ветрам пространство с несколькими отдалённо стоящими друг от друга домами. Эти несколько домов и есть деревня? Чувство одиночества и тоски судорожно сжимает моё горло.
Мы перебираемся через деревянную изгородь и идём по высокой траве.
Пасущиеся лошади фыркают в нескольких шагах от нас и я стараюсь держаться поближе к мужчине.
Ещё одна изгородь и слева от неё небольшой дом. Ни деревьев, ни кустов. Пустошь.
Входная дверь расположена в задней части дома и состоит из двух половин, верхняя из которых приоткрыта.
«Акке», — зовет человек, он снимает деревянные башмаки, и мы заходим в дом.
В небольшой низкой комнате стоит, нагнувшись, большая, грузная женщина в тёмной одежде, с большими округлыми формами. Когда она выпрямляется, то комната кажется слишком маленькой для неё. Она обладает мужественным лицом и пронзительными глазами, которые вызывают у меня страх… Она идет к столу и усаживается на стул возле него.
Богиня моей судьбы, посмотрев на моего спутника и меня, громко смеётся.
«Боже мой, это наш ребенок войны». Она тщательно осматривает меня с головы до пят.
