— Вова, это интересно, конечно, но, может, ты мне все дорогой расскажешь? — перебил его Николай, терпение которого, наконец, иссякло.
— Какой дорогой? — не сообразил сразу Володя.
— Я подумал, может, ты меня подвезешь до Дагбаева, я же к нему тороплюсь.
— Ах да, вот деньги и ключи от машины, — Володя вытащил из бокового кармана кожаного пиджака пухлый конверт и связку ключей. — Только причем тут я, или ты хочешь дослушать мою историю?
— Я не хочу нарваться на пост ГАИ. Дело ведь не в штрафе, промурыжат больше.
— Ясно. Ну что ж — пожарники устроены, вот только позвоню начальству, чтобы меня на планерку не ждали.
Володя взял трубку черного карболитового телефона, который здесь стоял, видимо, еще с самого основания заведения, и кому-то позвонил. В это время в кабинет несмелой, шаркающей походкой, вернулся официант и положил на стол перед Володей какую-то бумагу. Лицо его было умыто и выражало всю полноту чувств нанесенного ему оскорбления, на губах оставались следы запекшейся крови.
— Что это? — не глядя в глаза вошедшему, спросил Васильев.
— Заявление на увольнение.
— Вот и правильно! — сказал Володя и размашисто поставил свою подпись.
— Я еще и на вас в милицию заявление напишу, — забирая подписанную бумагу, с угрозой в голосе проговорил парень. — Это вам просто так с рук не сойдет!
— Пошел вон! — рявкнул Васильев, и глаза его покраснели, будто где-то внутри него включили кипятильник.
Парень сноровисто ретировался.
— Нет, ты только посмотри на этого ублюдка, мало я ему врезал!
— Так, поехали?
— Да, пошли.
Володя взял со стола кожаную папку, с тисненым золотом логотипом заведения, и друзья вышли в зал. Там Володя сначала прошел к офицерам, которые были уже сильно навеселе, и любезно минутку с ними пообщался. После этого «Бриджит Бардо» принесла из бара еще одну непочатую бутылку коньяка. Затем Володя предъявил пожарникам какие-то документы из папки, офицеры в них немедля расписались, и Васильев отдал папку на попечение официантке. Все закончилось дружескими рукопожатиями, обоюдным похлопыванием по плечам и спинам, какими-то обнималками, пьяными целовалками, пока, наконец, Володя не вырвался из «дружеских» объятий и не присоединился к Николаю, уныло наблюдавшему за этой сценой со стороны.
— Все, с делами покончено! — облегченно сказал Володя, подойдя к другу.
— С твоими — да. А когда-то мои закончатся?…
Спустились на улицу к «Зиму», Володя уселся на водительское сиденье, Николай сел рядом, и величественная машина, покачиваясь тяжелым, лакированным корпусом, отчалила от кафе, словно небольшой корабль от пристани.
