— Что же вы, товарищ, сразу-то не сказали, что пришли по душам поговорить. Милости просим!
Николай прошел мимо вешалки с верхней одеждой и старого, кованого сундука, стоящего в коридоре под ней, в комнату, куда его пригласили — дверь в соседнюю была опечатана какой-то бумажкой с синим штампом. Николай понял, что убийство произошло именно там.
Хозяин усадил Николая за хромоногий стол, под одной из ножек которого находилась свернутая в кубик бумажка, и куда-то исчез. Через минуту он явился с тарелкой, в которой скучало несколько несвежих, видимо сваренных вчера, магазинных пельменей, четвертушкой серого хлеба и двумя, блещущих каплями воды, гранеными стаканами — видимо, только что вымытых.
— За что выпьем? — разливая водку по стаканам, взбудораженный предстоящим возлиянием, спросил Дагбаев.
Николай тыльной стороной ладони брезгливо отодвинул от себя стакан, пахнущий рыбой.
— Не похмеляюсь, нет привычки, — отозвался он. — Дайте лучше пепельницу.
— Вон, на подоконнике, — отозвался Дагбаев и опрокинул в рот водку.
Николай поднялся и подошел к зашторенному ситцевым полотном на кольцах окну. В комнате стоял прокисший и прокуренный воздух городского туалета, и Николай, отодвинув, захватанный руками ситец, распахнул окно. Дохнуло свежим воздухом. Николай взял с широкого подоконника, покрытого облупленной, непонятного цвета, краской, тяжелую, синего стекла, пепельницу и посмотрел наружу. За самим домом, всего в нескольких метрах от него, пролегала густая лесополоса, засаженная в два ряда осиной, а также часто наросшими между ними самопальными кленами.
Николай удивился, как низко располагалось окно над землей — снаружи человеку, проходящему мимо, подоконник был бы по пояс.
— Окна специально закрытыми держите — боитесь, что обворуют? — спросил он.
— А что у меня воровать-то? Телевизор — и тот старый-престарый.
Действительно, кроме допотопного «Рекорда», с экраном в ладошку, больше ничего подходящего для воришек тут бы не нашлось — неубранная кровать, закинутая лоскутным, замусоленным одеялом, шкаф, пара стульев и этажерка. Единственной ценностью здесь были, пожалуй, книги в добротных переплетах, которыми была забита вся этажерка сверху донизу и завален верх шкафа, однако ими советское ворье, как правило, увлекались в меньшей степени, чем, например, цацками или богемским хрусталем.
Дагбаев налил себе еще полстакана, выпил, доел оставшиеся пельмени и попросил у Николая сигарету «БТ», пачку которых тот оставил на столе после того, как закурил сам.
