Маруся. Вот и я говорю.
Ольга Ивановна. Хорошо уж то, что ты беспокоишься. Все будет хорошо.
Маруся. Вы правда так думаете?
Ольга Ивановна. Все будет хорошо. Чехов в каком-то из писем говорит: в семейной жизни главное – терпение.
Возглас за дверью: «Как, как он говорит?»
Прежде чем Ольга Ивановна успевает ответить, в комнату вбегает женщина лет двадцати пяти, очень здоровая, пышущая силой, заботливо одетая, с вечной завивкой. Это Шурочка. Она протягивает руку Ольге Ивановне.
Шурочка. Шура или Шурочка, как хотите называйте, но только не бейте. Я поправляла шпильку у зеркала и услышала. Простите, что я так вмешиваюсь в ваш разговор. Этого я допустить не могу. Терпение. С какой же стати мне терпеть? Что я сделала, чтобы терпеть? Почему мы должны терпеть? Вы, конечно, не знаете, как я живу. Но вот вам факт: я сегодня работаю в вечерней смене, а он в утренней. Поспеши, чтобы хоть слово жене сказать, – так нет! Звоню в цех он в библиотеку ушел. И я это должна терпеть? Почему после смены как зарезанная я бросаюсь в трамвай с передней площадки: пожалуйста, пусть скандалят, только бы скорей домой. Я вам так скажу… простите, не знаю имени-отчества.
Маруся. Ольга Ивановна.
Шурочка. Простите, Ольга Ивановна, но только Чехов пошутил, наверное, – у него много смешного. Когда мне мой Миша читал вслух, так я хохотала как убитая. «В семейной жизни главное – терпение». Ха-ха-ха! С ним попробуй потерпи. С моим Мишей. Дойдешь до того, что останемся мы с Майей, с дочкой моей, одни, как дуры. Нет!
Маруся. Шурочка, ну что жаловаться-то? Такого, как Миша, поищи!
Шурочка. Одни обиды от него.
Маруся. Иду я вчера, Ольга Ивановна, по нашей улице, а Шурочка с Мишей впереди. Он говорит ей что-то, едва-едва слышно. А Шурочка ему: «Не ори на меня! Не ори на меня!»
Шурочка со смехом бросается обнимать Марусю.
Шурочка. Верно! Сказала – как напечатала! Он шепчет, а я ему: «Не ори!» Потому что шептал он с раздражением… Ах ты господи! Глупы мы, бабы, конечно. Всего нам мало. Почему это, Ольга Ивановна? Почему; зайдешь в ДЛТ – мужья шагают тихо, спокойно, а жены все больше как обиженные? И на улице прислушайтесь – кто кого пилит? Все больше жены мужей. Он идет, насупился, а она ворчит как безумная. Почему?
Ольга Ивановна. Не знаю, Шура.
Шурочка. А я знаю: потому что мы больше любим. Они отвлекаются, а мы не отвлекаемся. Все на них косимся, за них держимся. У них тысячи забот, а у нас…
Маруся. Ты же на всю фабрику знаменитая ткачиха.
