Приходила и Людмила с пакетом фруктов, но Джарах не стал с ней разговаривать и фрукты не взял: девушка почему-то стала ему противной. Зато Сергей проведывал каждый день: извинялся за то, что оставил его одного в незнакомом городе, передавал приветы от однокурсников, говорил ободряющие слова, уверял, что милиция обязательно найдет преступников… К Сергею Джарах неприязни не испытывал, но и товарищеских чувств – тоже…
* * *
Через месяц у Джараха срослись переломы, прошли ушибы, только глаз не вырос, да красный шрам от лба до подбородка навсегда изуродовал некогда гладкое лицо.
– Ничего, через некоторое время рубец сгладится и побледнеет, а протез тебе вставят на днях, вообще незаметно будет, – успокаивал его Сергей.
Но Джарах не стал поддерживать разговор – лег, укрылся одеялом с головой и сделал вид, что спит.
Сергей тихо выскользнул из палаты, спустился вниз, сел в автобус и приехал на Западную окраину Москвы. Пройдя полкилометра от автобусной остановки, он проверил, как учили – нет ли хвоста, свернул к мясокомбинату и, пройдя еще полкилометра, вышел в район, напоминавший пейзажи из фильмов ужасов: между высоким забором из красного кирпича и ржавыми металлическими гаражами тянулась узкая тропинка, вдоль которой валялись черепа и кости крупного рогатого скота. Удручающую картину дополняла тошнотворная вонь, доносившаяся из-за забора. Ближайшая из шести собак, охраняющих свою территорию, – грязно-рыжая дворняга, – зарычала и оскалилась на чужака. Остальные молча выстроились полукругом, стараясь обойти с флангов. Ну, точно, как люди!
– Пошли вон! – крикнул Сергей, замахнувшись предусмотрительно подобранной палкой.
Разразившись разноголосым лаем, псы утратили опасную целеустремленность, нехотя разбежались и, нюхая землю, скрылись за гаражами. Сергей подошел к импровизированной лавке – лежащему на кирпичах бревну с отполированной чужими задами поверхностью, брезгливо присел на краешек. Валявшиеся вокруг бутылки, яичная скорлупа и обертки от плавленых сырков не оставляли сомнений в том, для каких целей служило это место.
– А ты пунктуален, Рулет!
Куратор подошел с другой стороны и совершенно незаметно. Как, впрочем, и всегда. Это был мужчина лет тридцати трех, среднего роста, худощавый, с пронзительным взглядом узко посаженных глаз. Типичный «вечно молодой» комсомольский вожак, какими привык их видеть Сергей. Хотя комсомольским вожаком Иван Иванович не был. Хотя, когда-то, может и был. Но не сейчас.
