Луиза Серво была уроженкой Шампани. Это она унаследовала дом в Вильнёве, где обосновалась семья. Она укоренила Клоделей на этой земле, словно олицетворенной в ней. “Смиренная, незаметная женщина с виноватой крестьянской повадкой, чем-то похожая на Елизавету из “Благовещенья”, некоторыми чертами напоминающая Сидо у Колетт. Этот союз еще больше скрепил буржуазную династию. У Клоделей было трое детей, не считая рано умершего первенца Анри: в 1864-м родилась Камилла; в 1866-м — Луиза, которой была преуготована заурядная судьба супруги и матери; в 1968-м — Поль, чья судьба известна всем. В Вильнёве Клодели были знатью. Им принадлежали унаследованные матерью земли семьи Тьерри; через деда-врача Атаназа Серво семья соприкасалась с аристократизмом светской науки, а благодаря дяде Никола Серво, вильнёвскому кюре, к ним относились с особым почтением.
Один из исследователей, Анри Гийемен, замечает: “Быть Клоделями означало существовать в спокойном и неоспоримом сознании мистического, неприступного превосходства, неотделимого от уверенности в своей исключительности”. Так что дети Клоделей росли с тем кастовым инстинктом, который, согласно Ницше, в той же мере, что и кровь, является знаком принадлежности к высшей породе.
О раннем детстве Камиллы Клодель воспоминаний почти не сохранилось — ни в Вильнёве, где она провела первые годы жизни и куда ездила потом на каникулы, ни в Бар-ле-Дюк, где в 1870-м обосновалась семья. Безусловно, веселым ее детство не было. Не такова была общая, а особенно семейная атмосфера. Поль Клодель сравнивал жизнь в Вильнёве с той, что описана в “Грозовом перевале”: в доме бушевали бури, “все в семье ссорились”. На людях Луи-Проспер был любезен и вежлив, дома же давал волю своему скверному характеру. Вообще же это был человек не злой. Вполне добропорядочный буржуа, к деньгам питавший атавистическое почтение. Ничто не было ему так ненавистно, как расточительность, “следствие безалаберности и невоспитанности”, по его выражению, однако он не был скуп и не колеблясь продавал земельные участки, когда вставал вопрос об устройстве семьи в Париже или о помощи старшей дочери. Он слыл властным, но в главном никогда деспотизма не проявлял, напротив, даже не пытался противиться бунтарским наклонностям своих детей — черта замечательная в провинциальном чиновнике. Впоследствии он с удивительным пониманием писал сыну о его первых работах. И смирился с тем, что старшая дочь посвятила себя не искусству ведения домашнего хозяйства, но искусству ваяния, и даже помогал ей сделать первые шаги на художественном поприще. Зато Луиза Клодель так никогда и не поняла свою беспокойную дочь, к которой не питала нежных чувств. Судя по всему она была абсолютно невосприимчива к искусству. Любимицей же ее, несомненно, была вторая дочь, Луиза, всегда остававшаяся при ней. Кроме того, позднее она, видимо, не могла простить дочери-художнице ее рассеянного образа жизни. Однако не в ее власти было задушить в зародыше талант Камиллы или помешать его развитию.
