Я твердо знал, что слова генерала пусты, что не в правилах Анубиса помогать умершим. За все остальное нельзя было поручиться ни на мгновение. Я не был теперь уверен даже в том, что меня кто-то травил с самого утра, моим единственным доказательством, связывающим меня с моей нормальной жизнью, была повязка на руке.
И, может быть, врач, которая мне ее наложила. Да, в конце концов, в мумию меня превращала именно она. Если она есть вообще, эта докторша, значит и я еще не совсем мертвый! По крайней мере, она может знать, был ли яд, она должна знать состав бальзама который лежит на бинтах.
Впрочем, этот разговор мне ничего не даст. Доктор или работает на Управление, или ничего не может сказать определенно. Логично? Вполне. Только одно но: эту логику тоже могли просчитать. Что, сказали они, ему делать у врача? Он что, ненормальный? Как знать...
Я выбрался на улицу по всем законам: через пыльный до тошноты чердак спустился в соседний подъезд, долго плутал по задним дворам, и на первом же светофоре поймал такси.
Начинало темнеть.
В переходе к нашей станции снова восстановили освещение.
Я постоял немного около разменных автоматов. На полу, там, где еще с утра лежал регулировщик, ничего не было - ни следа, ни капельки.
Снаружи, в переходе, мимо входа в метро, прохаживался постовой. Заметив, что я стою, не спускаюсь на платформу, он тоже остановился, пытаясь сквозь двойное стекло рассмотреть мое лицо. Думаю, он не пошел бы внутрь, даже если бы и узнал меня, но проверять догадку не хотелось - я отвернулся и направился в медпункт.
В медпункте никого не было.
На столе лежала книга. Я подошел поближе и увидел фотографию древнего папируса: божество с головой ибиса и Солнце на его протянутых руках. На соседней странице было подчеркнуто:
"Человек состоит из тела (Хет), души (Ба), тени (Хайбет), имени (Рен) и, наконец, из Ка, что лучше всего передать словами "двойник, невидимый двойник". Последний рождается вместе с человеком, неотступно следует за ним повсюду, однако, Ка не умирает необходимо со смертью человека. Он может продолжать свою жизнь в могиле, которую и называют поэтому "домом Ка". Трудно сказать, всегда ли человек представлялся столь сложным существом, однако сегодня можно уже уверенно отметить определенную ограниченность трактовки христианства в вопросе человеческой организации."
В коридоре послышались легкие шаги и в дверном проеме показалась доктор. Едва увидев меня, она отшатнулась, коротко вскрикнула и бросилась прочь. Опрокинув по пути стул, я кинулся ее догонять.
