Гарпагон. Да, это, конечно, недурно, но существенного-то я здесь ничего не вижу.
Фрозина. Скажите на милость! Какую же вам еще жену надо? Не щеголиха, не мотовка, не картежница – это все несущественно, по-вашему?
Гарпагон. Ты говоришь, что она на то-то и то-то не будет тратиться – и вот, мол, ее приданое. Да это насмешка, а не приданое. Не могу я выдать расписку в том, чего не получал; ты мне в руки дай, чтобы я чувствовал!
Фрозина. Господи, да вы почувствуете! Они мне еще говорили, что у них имение где-то есть – вам же достанется.
Гарпагон. Это надо проверить. И еще одно, Фрозина, меня беспокоит: Мариана молода, как ты знаешь, а молодежь льнет к молодежи. Боюсь я, не стар ли я для нее и не завела бы она у меня в доме новых порядков, от которых мне, пожалуй, плохо придется.
Фрозина. Ах, как мало вы ее знаете! Она и тут на других не похожа. Вот что я вам скажу: молодых людей она терпеть не может, а стариков обожает.
Гарпагон. Кто? Она?
Фрозина. Да-да. Послушали бы вы ее! На молокососов, говорит, и смотреть, говорит, мне противно, а уж как увижу старика с почтенной бородой – так сама не своя. Чем старее, тем для нее лучше, так что вы своих лет перед ней не скрывайте. Ей подавай шестидесятилетнего. Четыре месяца назад совсем было уж замуж вышла, да жених сказал, что ему пятьдесят шесть, и контракт без очков стал подписывать – ну и расстроилось дело.
Гарпагон. Только из-за этого?
Фрозина. Только из-за этого. Мне, говорит, пятидесяти шести мало, да и что, говорит, за нос, когда на нем очков нет!
Гарпагон. Поди ж ты! Сколько на свете живу – в первый раз такое слышу.
Фрозина. Да это еще что! В комнате у нее висят картины и гравюры. Вы думаете небось: Адонисы да Кефалы, Парисы да Аполлоны? Нет-с, извините, прекрасные изображения Сатурна, царя Приама[12], престарелого Нестора[13], добродетельного Анхиза[14], спящего на плечах у своего сына.
Гарпагон. Поразительно! Вот уж никогда бы не подумал. Я очень рад, что у нее такой вкус. В самом деле, будь я женщина, я бы тоже не любил молокососов.
Фрозина. Понятно! А за что их любить-то, дрянь такую? Кто на них, на сопляков да на мотов, польстится? И чем, собственно, они могут нравиться, желала бы я знать?
Гарпагон. Я, по крайней мере, решительно этого не понимаю и удивляюсь, за что их женщины так любят.
Фрозина. Дуры, одно слово. Разве здравомыслящая девушка польстится на молодость? Все эти красавчики – да разве это мужчины? Что в них привлекательного?
