Виталька. Бей дамку!
Мишаня. Не хочу!
Виталька. Бей дамку, я тебе говорю!
Маруся. Ой! Марья Петровна партейная, а я ей ругала докторскую колбасу.
Виталька. Мар-р-руся! Ты зачем доктора обидела?
Начался фильм. Алюська по ходу фильма вставляла свои комментарии.
Мишаня. Хорошо говорит. Только немного подслащивает.
Виталька. Щас к ее рту мухи слетаться начнут!
Маруся. Мишаня, в мясном выбросили сосиски, сделать тебе сосиски?
Мишаня. Говяжьи или свиные?
Маруся. Свиные.
Мишаня. Ну сделай с полкило.
Маруся помолчала, подбирая слова. Не скажешь ведь: «Что ты, дурак, делаешь на старости лет?!»
Маруся. Мишаня… Неужели ты едешь в Израиль?
Мишаня. Да.
Маруся. Мишаня, знаешь что, а то может ты не знаешь, там арабы ходят с кинжалами.
Мишаня. Да.
Маруся. Мишаня! Ты помни: тебе уже там в поликлинике пирке бесплатно не сделают. Плати двадцать рублей!
Мишаня. Да!
Маруся. Мишаня! У тебя же здесь сын похороненный от менингита лежит, могилку на кого…
Мишаня глянул на Марусю так, что она поняла: не надо было говорить про сына. Она села и стала смотреть на экран. По экрану ходили самые настоящие евреи, девушки были красивые и стройные, с автоматами.
Маруся. Вот так, значит, мо быть только у нас еврейки такие толстозадые, а там работать надо, капусту сажать, полы мыть, рубашки стирать.
Виталька. Маруся, у тебя пожрать ничего нету?
Маруся. Хлеб с салом есть, помидоры, брынза соленая, только старая, пожелтела уже.
Виталька. А! Тащи давай!
Маруся вернулась со свертком. Виталька с Мишаней, пригибаясь к коленям, начали жадно жевать. Алюська все тыкала в экран указкой и говорила, говорила…
Виталька. А вот интересно, сколько лет той ягоде, вон, первая с краю.
Мишаня. Сорок два года. Я ее знаю, она в центральном торге работает.
Виталька. Ко мне приходила устраиваться одна такая. На голове прическа, здесь кок, на висках такое фу-фу, и бюст третьего размера. Такая женщина! У нее в спальне такие обои! Багровые с огненным отливом! Я ее не взял, зачем мне неприятности…
Мишаня. Это ты про куму?
Виталька. Про куму.
Мишаня. Про куму-у-у?
Виталька. Не, не про куму. Кума приходила потом.
Алюська прочитала стихотворение про ренегадов. Дескать, ренегады, ренегады!
Маруся. Конечно, Мишаня не ангел. На Новый год попросил помыть в молочном, сказал, потом неделю лишнюю оформит. Но так и не оформил. А Маруся не такая, чтоб ходить и напоминать. Но чтобы сразу гады…
Алюська. А теперь слово предоставляется директору магазина.
Виталька. Слушай, а что говорить?
